Все изумленно уставились на него.
— Ты не говорил, — произнес Джеймс.
— Она позвонила мне в смятенных чувствах, ей хотелось выговориться.
— Что именно она говорила? — спросил Макс.
— Я не хотел бы рассказывать, — опустил глаза Дэниел, — это очень личное.
Настаивать мы не стали. Мне удалось незаметно для музыкантов перевести разговор обратно к «мистическим» увлечениям Мелинды Эббот. «Френч-хаус» был забит уже почти до отказа, и хотя фоновой музыки здесь не было, мне теперь приходилось кричать, чтобы меня слышали. Поэтому я предложил пойти куда-нибудь в другое место и перекусить.
— А Скотланд-Ярд оплатит нам ужин? — улыбнулся Джеймс.
— Думаю, небольшие представительские расходы я могу себе позволить, — ответил я. — Но в разумных пределах.
Джазмены закивали. Еще бы: для любого музыканта слово «бесплатно» — волшебное.
Остановились мы на «Вонг-Кей», что на Вордор-стрит. Кухня здесь сносная, персонал хамит, зато столик можно найти даже в субботу в полдвенадцатого — если, конечно, ты не против делить его с кем-то. Я молча показал парню у входной двери четыре пальца, и он жестом пригласил нас подняться на второй этаж. Там мрачного вида девушка в красной футболке указала нам на большой круглый стол.
Двое бледных американских студентов, которые в одиночестве сидели за этим столом, явно струхнули, когда мы плюхнулись рядом.
— Добрый вечер, — сказал Дэниел, — не волнуйтесь, мы не кусаемся.
На обоих американцах были опрятные красные футболки с вышитой на груди надписью «MNU,[16] первый курс». Студенты нервно кивнули нам.
— Привет, — сказал один, — мы из Канзаса.
Мы вежливо помолчали, ожидая продолжения, но ни один, ни второй так больше ничего и не сказали. В течение следующих десяти минут они доели, расплатились и метнулись к выходу.
— А что означает MNU? — поинтересовался Макс.
— И он еще спрашивает! — вздохнул Джеймс.
Подошла официантка и шваркнула перед нами несколько меню. Я выбрал наггетсы из утки с жареной рисовой лапшой, Дэниел и Макс взяли на двоих рис с яйцом, курицу с орехами кешью и свинину в кисло-сладком соусе. Джеймс заказал лапшу с говядиной. Все трое вдобавок решили выпить еще по пиву — здесь это было «циньтао», — а я ограничился бесплатным зеленым чаем, который подавался в простых белых фаянсовых чайниках. Я спросил ребят, часто ли они выступали во «Вкусе к жизни», и это их почему-то рассмешило.
— Мы там играли всего-то пару раз, — ответил Макс, — оба раза днем по понедельникам.
— И как, собрали толпу?
— Ну, вообще мы к этому стремимся, — сказал Джеймс. — Мы играли уже в «Бычьей голове», в фойе Национального театра и в «Мерлиновой пещере» в Чалфонт-Сент-Джайлзе.
— В прошлую пятницу вечером мы впервые сделали кассу, — добавил Макс.
— Что же дальше? — спросил я. — Собираетесь писать диск?
— А дальше Сайрес бросил бы группу, — вдруг сказал Дэниел.
Пару секунд все молча смотрели на него.
— Да ладно вам, ребята, вы же понимаете, что к этому и шло, — усмехнулся он. — Еще пара концертов, и его кто-нибудь заприметил бы. И тогда все — с вами было прикольно, ребята, счастливо, не пропадайте.
— Он что, настолько хорошо играл? — спросил я.
Джеймс мрачно глядел на лапшу у себя в тарелке. Потом несколько раз с бессильной злостью ткнул ее палочками.
— Настолько, — криво усмехнулся он. — И с каждым разом все лучше и лучше. — Джеймс поднял руку с бутылкой пива. — За Сайреса и его сакс, — сказал он, — ибо талант бессмертен.
Мы чокнулись.
— А знаете что, — сказал Джеймс, — если все уже наелись, не пойти ли нам куда-нибудь послушать джаз?
Теплым летним вечером Сохо всегда полон табачного дыма и нескончаемых разговоров. Все посетители пабов плавно перетекают на свежий воздух, все кафе выставляют свои столики на узенькие тротуары, изначально сделанные просто для того, чтобы люди не наступали в лошадиное дерьмо. На Олд-Комптон-стрит поджарые молодые люди в обтягивающих белых футболках и узких джинсах любуются друг другом и своими отражениями в витринах магазинов. Я заметил, что Дэниел призывно посматривает на пару сладких мальчиков, крутящихся у зеркальной витрины «Адмирала Дункана», но они не обращали на него никакого внимания. Был вечер пятницы, и ни один из этих ребят, заработавших такое тело долгими часами в спортзале, не согласился бы лечь с кем-либо в постель меньше чем за десятку.
Мимо продефилировала стайка девиц с одинаковыми армейскими стрижками, темным загаром и периферийным акцентом — это представительницы женского контингента вооруженных сил направлялись в сторону Чайна-тауна и ночных клубов возле Лестер-сквер.
16