— Клянусь светом, как же мне этого не хватало! — вздохнул Серегил, положив голову на бортик и лениво потягиваясь.
Теро, прищурившись, рассматривал след удара стрелы у него на плече. Плоть в этом месте все еще была воспаленной, и огромный лиловый синяк растекся по светлой коже, почти доходя до маленького полустершегося круглого шрама на груди.
— Я и не подозревал, что тебе так досталось, — сказал маг. Серегил безразлично пожал плечами.
— Теперь уже ничего особо не чувствуется, только выглядит ужасно.
После того как гости как следует вымылись, служители уложили их на толстые подстилки на полу и принялись массировать с ног до головы, втирая ароматические масла и разминая каждый мускул и сустав. Тот, который занимался Серегилом, особенно много внимания уделил его пострадавшему плечу и был вознагражден за старания довольным кряхтением.
Алек из всех сил старался не напрягаться, когда умелые руки добрались до тех частей его тела, касаться которых до сих пор он не позволял никому, кроме Серегила. Остальные, даже Теро, казалось, не возражали против подобных манипуляций.
«Принимай все, что посылает тебе Светоносный, и будь благодарен», — напомнил себе Алек о любимом высказывании Серегила, пытаясь руководствоваться этой удобной философией.
Массаж еще не был закончен, когда к Серегилу, Алеку и Теро присоединился Торсин; старик медленно опустился в кресло.
— Как вам нравится гостеприимство нашего хозяина? — спросил он с улыбкой Алека и Теро. — Мы, скаланцы, можем считать Себя культурным народом, но ауренфэйе по этой части нас затмевают.
— Надеюсь, то же самое будет везде, где нам предстоит останавливаться,
— удовлетворенно пробормотал молодой маг.
— О да, — заверил его Торсин. — И для хозяина, и для гостя было бы ужасным позором пренебречь этими удобствами. Алек застонал.
— Ты хочешь сказать, что если я не вымоюсь или буду есть не той вилкой, это вызовет скандал?
— Нет, но ты навлечешь бесчестье на себя и на принцессу, — ответил Торсин. — Обычаи, которым подчиняются наши хозяева, еще более строги. Если гостю причиняется зло, пятно позора ложится на весь клан.
Алек насторожился: нельзя было не понять, что Торсин завуалированно напомнил о прошлом Серегила.
Серегил приподнялся, опираясь на локоть, и взглянул в лицо старику.
— Я знаю, ты не хотел, чтобы я появился здесь. — Его голос оставался ровным и спокойным, но кулаки были стиснуты так, что пальцы побелели. — Я не менее тебя осознаю все сложности, которые сопряжены с моим участием в посольстве.
Торсин покачал головой.
— Вот в этом я не уверен. Риагил был твоим другом, и все же нельзя усомниться в том, какой прием он тебе оказал. — Посол внезапно умолк, закашлялся и прижал к губам платок. Приступ длился несколько секунд; лоб старика покрылся испариной. — Прости меня. Мои легкие уже не те, — наконец выдавил он, пряча платок в рукав. — Как я уже сказал, даже Риагил не смог заставить себя приветствовать твое возвращение. Благородная Амали и вовсе не пожелала произнести твое имя, хоть и поддерживает то, ради чего прибыла сюда Клиа. Если уж наши союзники не могут вынести твоего присутствия, то что же говорить о противниках? Если бы это зависело от меня, я немедленно отправил тебя обратно в Скалу, чтобы не подвергать опасности ту цель, ради которой нас послала царица.
— Я буду иметь это в виду, благородный господин, — ответил Серегил с тем же напускным спокойствием, которое так обеспокоило Алека. Поднявшись с подстилки, Серегил завернулся в простыню и вышел из помещения, не оглядываясь.
Алек не дал воли собственному гневу и последовал за другом, оставив Теро разбираться с послом. Юноша догнал Серегила во дворе и положил руку ему на плечо, пытаясь остановить; тот, не замедляя шага, стряхнул его руку.
Вернувшись в свою комнату, Серегил натянул замшевые штаны и стал вытирать волосы.
— Поторопись и оденься понаряднее, мой яшел, — сказал он; полотенце все еще скрывало его лицо.
Алек пересек комнату, схватил Серегила за руку и отвел в сторону полотенце. Серегил взглянул на него сквозь спутанные волосы; глаза его сверкали холодной яростью. Снова резко вырвав руку, он схватил расческу и с такой силой провел ею по волосам, что вырвал несколько прядей.
— Ну-ка отдай, пока ты себя не поранил! — Алек усадил друга в кресло, отобрал у него расческу, осторожно распутал волосы и начал ритмично расчесывать их, словно успокаивая нервного коня. От Серегила исходили жаркие волны гнева, но Алек не обращал на это внимания, зная, что ярость друга обращена не на него.
— Ты думаешь, Торсин в самом деле хотел…
— Именно этого он и хотел, — бросил Серегил. — Сказать такое, да еще в присутствии служителей! Как будто нужно мне напоминать, почему в собственной стране я лишен имени!
Алек отложил расческу и прижал к груди влажную голову друга, поглаживая его впалые щеки.
— Это ведь не имеет значения. Ты здесь потому, что таково желание Идрилейн и Адриэль. Дай остальным время привыкнуть. Ты четыре десятка лет был здесь просто легендой. Покажи им, каким ты стал.
Серегил накрыл руки Алека собственными, потом встал и обнял юношу.
— Ах, тали, — пробормотал он, — что бы я делал без тебя!
— О моей поддержке тебе никогда не придется беспокоиться, — пообещал Алек. — А теперь нам, нужно подготовиться к пиру. Стань снова благородным Серегилом! Пусть твое обаяние разрушит планы врагов. Серегил горько рассмеялся.
— Что ж, хорошо. Я стану благородным Серегилом, а если им этого окажется мало, я ведь еще и тали знаменитого хазадриэлфэйе, не так ли? Подобно луне, я буду висеть рядом с тобой всю ночь и отражать своей темной поверхностью твое сияние.
— Следи за собой, — предостерег его Алек. — Я хочу, чтобы, когда мы вернемся в свою комнату, ты был в хорошем настроении. — Он поцеловал Серегила в губы, чтобы подчеркнуть сказанное, и порадовался, ощутив, как напряженные губы друга дрогнули и ответили на ласку.
«Иллиор, даруй прощение ворам и безумцам! Позволь нам без потерь пережить сегодняшний вечер!» — подумал юноша.
Торсин не вышел из своей комнаты, когда явилась молодая женщина, чтобы проводить гостей на пир. Алек заметил, что Теро приложил максимум усилий, чтобы произвести впечатление: его темно-синяя мантия была расшита серебром, а хрустальная палочка, которой маг воспользовался на «Цирии», оказалась заткнута за пояс, украшенный золотой пряжкой. Как и Алек с Серегилом, Теро надел медальон с языком пламени и полумесяцем — знак принадлежности к посольству Клиа.
Пиршество должно было состояться в просторном дворе в центре резиденции клана. Под широко раскинувшимися ветвями деревьев, украшенными множеством фонариков, ломились от угощения длинные столы.
Оглядев собравшихся, Алек с облегчением решил, что клан Гедре не так уж привержен церемониям: во дворе болтали и смеялись люди всех возрастов. В северных землях, где он вырос, ауренфэйе были сказочными существами, магами, перед которыми все трепетали. Теперь же, оказавшись на собрании целого клана ауренфэйе, Алек чувствовал себя так же легко, как в Уотермиде во время вечерней трапезы.
Заметив у дальнего стола Беку, Алек с надеждой взглянул на Серегила, но их провожатая указала им на места за столом кирнари под самым большим деревом. Клиа и Торсин сидели справа от Риагила, Амали-а-Яссара — слева. Алек почувствовал разочарование, обнаружив, что его поместили далеко от остальных, между двумя внуками Риагила.
Однако, к его облегчению, блюда оказались знакомыми, а этикет не таким сложным, как тот, от которого он страдал на приемах в Скале.
Вареная рыба, сочная оленина, паштеты с сыром, овощами, специями были поданы с хлебцами, выпеченными в форме разных фантастических животных. Затем последовали жареные овощи, орехи и несколько сортов аурененских оливок. Заботливые слуги постоянно наполняли кубки ароматным напитком, которые соседи Алека по столу называли рассосом.