- Никаких врачей, - фыркнула Герда, - от них одни неприятности. Значит, аборт нельзя сделать.
- Что вы! - изумилась холодности матери медсестра, - Нет, конечно, срок слишком большой! Ей однозначно нельзя делать прерывание беременности только рожать!
- Спасибо, что согласились со мной встретиться, я сама выбью из своей чертовки всю дурь и выясню имя того подонка, обрюхатившего ее.
Школьная медсестра находилась, мягко говоря, в шоке после "милой" беседы с матерью ученицы. Теперь она не удивлялась, почему Греса так рано бросилась в объятия мужчины. С такой мамой как Герда ничему нельзя удивляться.
Они вышли вместе, хотя и шли порознь...Женщины погибли быстро, они не успели понять, что произошло. У обеих дымились дырки от пуль во лбах.
Дэрк светиться не желал, он вложил только что убитому мужчине пистолет в руку. Он поймал обычного отморозка для этого дела и, не задумываясь, когда закончил, пустил ему пулю в висок. Все сделано, словно убийца вначале застрелил женщин, а потом себя.
Бог войны знал, как расстроиться девушка, когда узнает о смерти матери, но иначе не мог. Чем меньше языков, тем лучше. А скоро он и вовсе увезет девушку из городка, подальше от чужих глаз. Их ребенок родится тайно.
***
- шо дуа Герса, так как ваша мать, шо дуа Герда погибла, и вы остались сиротой, то государства возьмет опеку над вашим будущим, - вещал член опекунского совета.
Греса сидела на диване с каменным лицом. Криво и ехидно улыбалась. Конечно, они не упомянули ее отца, никто не знал кто отец Гресы, иначе бы у нее другая была бы приставка к имени. Именно поэтому ее сделали круглой сиротой.
Работник еще что-то говорил, но потом собрал папку с бумагами и ушел, сопровождаемый директором школы. Гости давно разошлись, посочувствовав и передав свои самые наилучшие пожелания пережить потерю.
Директриса вернулась и присела рядом с застывшей фарфоровой куклой Гресе.
- Если понадобиться моя помощь, обращайся, школа на твоей стороне, - произнесла женщина, неловко взяв девушку за руку.
- Спасибо, шо геа Зер, но мне ничего не надо, - холодно сказала Греса, даже не глядя на женщину.
Крякнув, директриса беспомощно развела руками и встала, чтобы выйти из дома.
- Греса, прошу тебя только об одном. Не делай глупостей, это того не стоит, - напоследок бросила женщина и вышла.
Когда последний человек покинул окончательно опустевший дом, из глаз девушки брызнули слезы и она вначале едва слышно, а потом громко завыла. Ей хотелось рвать и метать, разнести все в доме, и здание по камушкам разобрать. Руки, казалось, сами собой смыкались на горле убийцы. Как он посмел убить, как посмел забрать ее жизнь? Вначале бабушка, а теперь мать. Сколько раз судьба будет с корнем вырывать самое дорогое в ее жизни? А последнее, что помнила Греса это сору с матерью. Она так и не успела сказать Герде, как сильно любила ее. Теперь никогда не скажет, Герда мертва. Пути дороги назад не существует. Даже весь пантеон богов не сможет вернуть ей маму...
- Дэ-э-эрк! - закричала Греса на весь дом. - Ты слышишь меня, Бог войны?!! Услышь мою молитву!! Убей их, убей их всех!!! Таким как они нельзя жить, нельзя чтобы они безнаказанно убивали!! Ты бог войны и я объявляю им войну!! Убей!! Убей их всех!!
Обычный всплеск эмоций. Но девушка и подумать не могла, что ее крик услышит адресат и уж, тем более, что страшную просьбу выполнят...
Дэрк стоял возле стены и слышал ее мольбу. Что ж, ради любимой он готов и сотни выкосить, лишь бы она была счастлива.
- Мерилин, - охрипшим голосом позвала Греса.
- Я здесь, - отозвался он и, приблизившись, обнял хныкающую возлюбленную.
- Мне так больно.
- Я знаю.
- Почему самый дорогие мне люди уходят? - не дождавшись ответа, она коснулась лбом его лба. - Я не хочу потерять нашего малыша и тебя, моя луна. Это будет слишком жестоко. Я не вынесу этого.
- Я с тобой, моя маленькая девочка. Я увезу тебя отсюда, там не будет боли, там мы сможем быть счастливы.
- Когда?
- Скоро, - поцеловал ее в губы и поднял на руки, чтобы отнести наверх...
***
Ночь. Заключенные давно спали, даже охранники и те зевали в кулак. Тишину нарушало лишь редко похрапывание, капли воды, да скрежет старой двери, что не закрывалась, и ее беспокоил разыгравшийся ветер. Тихая ночь. На небо вылезла луна тут же окрасившаяся в красный цвет. Кто-то из надзирателей как раз выглянул в окно и едва удержался, чтобы не сделать рукой защитный знак.
- Не иначе как Сатанхи гневается, - произнес он, налив себе крепкого спиртного и одним залпом опрокинул его в рот.
Он не заметил, как замок двери тихо щелкнул. Его закрыли.
Тот, кого мучила бессонница, мог видеть, как по коридору шел прекрасный пепельноволосый юноша с горящими оранжевыми глазами. Красный костюм сочетался с алыми губами парня. Его облик навевал ужас и страх. Люди, увидевшие его, попытались спрятаться под одеялом или под кроватью, молясь, чтобы беда прошла стороной.
По коридору как раз проходил надсмотрщик. Он не сразу увидел юношу. Первое что он узрел - красные ботинки, оставляющие за собой огненный след. Мужчина с небольшим животиком нервно сглотнул и поднял взгляд. Юноша стоял и изучал его. У законника задергалось веко, затряслись руки вместе с ногами. Он боялся пошевелиться.
- Брысь, и чтобы носа не показывал! - прошипел пепельноволосый парень.
- Так точно, да здравствует вечно бог войны Дэрк! - трясущимися губами пропищал мужчина.
- Брысь! Хватит кудахтать! - с раздражением бросило божество, едва сдерживая себя от расправы.
Трижды повторять не пришлось. Надсмотрщик дал деру со стремительности ракеты, спотыкаясь и бесконечно оглядываясь. Когда он скрылся из виду, Дэрк повернулся к первой камере, из другой клетки за ним наблюдали испуганные глаза.
- Плакальщик, ты слышишь меня?
Заключенный резко проснулся и с удивлением увидел пепельноволосого юношу. Хрупкого на вид, но с очень жестоким и страшным взглядом. В оранжевых глазах плескалось пламя. В них Плакальщик увидел свой приговор. Бежать некуда, кругом только стены камеры.
- Убийства, изнасилование, взрыв торгового центра, не хочешь ничего сказать напоследок?
- Я не виновен! - воскликнул заключенный.
Дэрк глумливо улыбнулся.
- Но мне-то ты можешь не лгать. О твоих кровавых делишках я знаю все.
- Пощади.
Оранжевые очи сузились. Страшный крик полный боли разбудил всех, завыла сирена, призывая законников. Но законники не придут, их надежно заперли в коморках, и сколько не бились люди, выбраться так и не смогли.
От всего, что находилось в камере, осталась кучка пепла. Кто-то из заключенных истерично заверещал...
От запаха гари становилось невыносимо. Остался последний человек, запертый в камере. Тридцатилетний мужчина судорожно сжимал в руках фотографию жены и маленькой дочери. Он прощался с ними и по щекам катились слезы. Только их имена повторял как молитвы, только о них вспоминал в последние минуту жизни.
Заключенный скорее почувствовал, чем увидел или услышал, что бог войны стоял напротив его камеры. Он ощущал на себе нехороший внимательный взгляд. Мужчина боялся смотреть на божество, лучше не видеть палача.
Громка звякнула решетка.
- Выходи, - услышал властный приказ.
Мужчина поднял испуганные глаза на Дэрка. Он не мог поверить, что один из самых жестоких богов выпускал его на свободу.
- Ты не будешь убивать меня? - спросил заключенный, вставая и бочком выходя из камеры.
- Ты не виновен, тебя ждет семья, - был ответ.
Уже в спину спасенному человеку донеслось:
- А те, что тебя подставили, не доживут до утра.
Страшная ночь, кровавая ночь...
***
Едва Дэрк объявился в своей серебряной обители, как нечто сильно ударило его в челюсть. Обычно он не чувствовал боли, но не на этот раз. Боль пронзила все существо, трудно пошевелиться. Его подняли за шкирку, словно котенка и потащили, оставляя в траве крупную борозду. Переход через портал и перед ним светлый огненный зал с троном на коем восседал его отец Ареск. Неизвестный бросил бога войны в ноги верховному божеству. Трон Ареска окружали другие боги.