Миссис Лав уже которую неделю работала без отдыха, изредка спускалась выпить горячего или горячительного, уставшим и, в то же время, возбужденным взором обводя родных. Тщетные попытки узнать, над чем она корпит день ото дня, уже давно не предпринимались, однако, любопытство — семейная черта Лавгуд, — не иссякало и в те мгновения.
— Ну как? — то и дело спрашивала девочка, даже не ведая, о чем именно спрашивает.
— Кажется, совсем скоро я смогу вас удивить. — с улыбкой изрекала она.
И семья замирала. Замирала в ожидании того, что им и так было суждено узнать.
В очередной раз поднимая глаза к потолку, Полумна вздрогнула. Сверху послышался ликующий вопль. Девочка моментально вскочила с насиженного места и ринулась по винтовой лестнице, ведущей в лабораторию. Отец уже был там (его кабинет был рядом). Он застыл перед распахнутой в мамину комнату дверью и смотрел на нее с таким трепетом и воодушевлением, будто влюбился в нее еще раз. Девочка заглянула ему за плечо и увидела нечто невероятное даже для волшебника. Комнату озарял ослепительный голубоватый свет, перед которым столб огня оказался бы искоркой, а полуденное солнце - лишь блеклой луной. Мама восседала в эпицентре этого свечения, а все вокруг, включая ее саму, плавало в загустевшем как парафин воздухе, который, казалось, до последней молекулы состоял из магии. Кристаллики разбившихся некогда склянок создавали завихрения и поблескивали как алмазы, просачивались сквозь мамины волосы, придавая ей сходство с неким божеством или выходцем из другого мира. Она улыбалась и, казалось, была абсолютно счастлива в этот миг. Глаза чуть приоткрыты, а руки скрывали нечто маленькое и едва различимое в потоке света. Завороженный взгляд дочери лишь на миг уловил движение в ее руках.
— Это самое невероятное, что я когда-либо совершала. Я... вернула его. — этот голос был песней в ее устах, но он ей не принадлежал.
— Дора! — папа вытянул дрожащую руку вперед, но наткнулся на незримую преграду. Уловив неладное, он вынул палочку и что-то бешено забормотал себе под нос, от чего белокурые кудри Полумны и его собственные волосы встали дыбом. Но бесполезно.
— Но ничто не дается даром — тихо прошелестел ее голос. Он продолжал что-то шептать и дальше, но так тихо, что услышать было невозможно.
Благоговение внезапно сменилось страхом. Девочка бросилась к маме, взметнув бойкие, готовые к борьбе с ненавистным барьером, кулачки. Но что она могла? Она натыкалась на преграду снова и снова, но, как и отец, была вынуждена в бессилии опереться на него руками и в ужасе смотреть на происходящее.
Пандора застыла в вихре парящих мебели, склянок, обрывков тюли и капель неизвестных жидкостей, все еще прижимая к груди нечто живое. С каждой секундой ее очертания становились все более нечеткими, рот едва открывался в ставшем совершенно беззвучном шепоте. Барьер слабел и наконец отцу удалось разрушить его окончательно. Он рухнул к ногам своей ослабевающей жены и обхватил ее руками, пытаясь вернуть на землю. Он что-то крикнул на непонятном девочке языке и внезапно все остановилось. Свечение, источником которого несомненно оказалась мама, стало медленно угасать под мерное и почти мелодичное шипение, которое издает вода касаясь раскаленных углей.