Вино в бутыли убывало с катастрофической быстротой, и, опасаясь, что новый знакомец закажет еще и вторую, я поспешил спросить, с какой целью доктор приезжал сегодня в деревню. Видимо, кто-то заболел?
Он махнул рукой:
— Ерунда! Кобыла ударила кузнеца копытом в плечо, когда он собирался ее перековать. Трещина в ключице. Я наложил шину и тугую повязку, через неделю парень опять будет размахивать молотом…
Он говорил что-то еще, а я его уже не слышал. Я сидел и молча думал: кузнец… Меня хотел убить деревенский кузнец. Но за что?..
В "бутылке" оказалось ровно двадцать четыре стаканчика — итого на каждого по двенадцать. Когда я подсаживал несколько отяжелевшего доктора в бричку, мне в голову пришла вдруг странная мысль, и я спросил:
— Скажите, а в кузнечном деле не применяется часом… чеснок?
— Чеснок?!
— Да, чеснок!
С минуту доктор смотрел на меня так, как, должно быть, он смотрит на самых трудных своих пациентов, а потом снял шляпу и почесал лысоватый затылок.
— Да нет… насколько знаю, не применяется…
— А где применяется? — не унимался я.
— Где?..
— Вот именно, где?
Похоже, доктор был озадачен всерьез. Он наградил меня совсем уж профессиональным взглядом.
— Ну… по-моему, его едят…
— А кроме?
Доктор вдруг рассмеялся:
— Ах да, простите, и как я мог забыть! Невежественные крестьяне, кажется, до сих пор считают, что запах чеснока… — Он достал большой клетчатый платок и старательно высморкался.
— Что — запах чеснока? — в нетерпении вскричал я.
— Ничего. — Доктор взял в руки хлыст. — Отпугивает оборотней. Всего вам доброго и огромное спасибо. Я замечательно провел время.
— Я тоже, — вздохнул я. — Счастливой дороги.
Доктор слегка хлопнул по крупу своего невысокого упитанного конька, и тот, задрав хвост, чуть ли не с места пошел размашистой рысью. А я подождал, пока повозка скроется за углом, и, как говорится, направил стопы к замку. Вопреки обещаниям доктора, в голове изрядно шумело. Хотя, впрочем, возможно, и не только от вина.
С графом я встретился на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж замка. Он подозрительно посмотрел на меня и осведомился:
— Где это вы пропадали? Я уже начал беспокоиться.
Наверное, все же воздействие местного вина на человеческий, в данном случае мой, организм не ограничивалось каким-то одним признаком, потому что после преувеличенно ровной и бравой поступи, которою я доскакал от деревни до замка, у меня вдруг возникла настоятельная потребность вцепиться руками в перила, что я незамедлительно и проделал. Кроме того, сразу же став ужасно скрытным, я тотчас мысленно поклялся себе, что коль скоро начал секретное расследование, то о промежуточных результатах его не обязан ставить в известность никого, даже и графа.
Поэтому я только загадочно усмехнулся и на повторный вопрос товарища, где же это меня носило, гордо и таинственно прошептал:
— Не скажу.
Граф улыбнулся:
— Не обижайтесь, дорогой, но вид у вас сейчас как у возвратившегося с удачной прогулки кота. Однако берегитесь, здешние девушки очень красивы, а женихи у них ревнивы и отцы строги. Я, конечно, не имею в виду ничего дурного, но все-таки примите дружеский совет: амуры с местными чаровницами для приезжих чреваты порой не только тем, ради чего они обычно затеваются, но и зачастую вещами прямо противоположными.
— Ха! — презрительно сказал я. — Ха! — И в голове моей встал вдруг образ светловолосой женщины, со слезами на прекрасных глазах умоляющей не рассказывать никому о нашей с ней встрече.
И вот тут-то проклятое слабенькое, кисленькое и служащее исключительно для освежения и взбадривания в жаркий летний день местное винцо сыграло со мной очень даже злую шутку.
— Признайтесь-ка, — на свою беду засмеялся граф, — что вы нашли уже себе здесь какую-нибудь полногрудую и босоногую даму сердца с ромашковым венком на волнистых кудрях.
Я же негромко икнул и тихо сказал:
— Это вы признайтесь.
Граф недоуменно вскинул брови:
— В чем?
— В том, — по возможности внятно проговорил я. — В том, что сами давно нашли себе тут полногрудую даму сердца в волнистых кудрях, правда, кажется, без венка. А босоногая она или нет, я не разглядел.