А я стоял как зачарованный и не отрываясь смотрел на нервные движения его тонкой, с длинными пальцами, холеной белой руки. А потом, совершенно неожиданно для себя, заговорил.
— Послушайте, — волнуясь, сказал я. — Если помешал вашим занятиям, — только скажите, и я тотчас уйду. Сюда я забрел просто так и потому…
Но он покачал головой:
— Нет-нет, я уже закончил свою работу, если это, правда, можно назвать работой, и меня ждут дела. — Голос его звучал сегодня довольно приветливо, хотя глаза были по-прежнему настороженны и холодны.
— Как ваша рука? — насколько мог участливо спросил я, но вопрос этот, кажется, ему не очень понравился.
— Ерунда, — процедил Карл сквозь зубы. — Уже почти не болит. Дня через два повязку можно будет снимать, и тогда…
Он умолк.
— Что — тогда? — Идиотский, конечно, вопрос — и управляющий, усмехнувшись, сверкнул глазами:
— Ничего. Тогда у меня опять будет две руки.
Я тоже деланно засмеялся, хотя понимал, что смех этот выглядит весьма глупо: собеседник не сострил, не пошутил, — но хоть как-то отреагировать на его слова я был вроде бы обязан — вот я и отреагировал: робким ржанием пока что начинающего, но в не столь отдаленном будущем вполне многообещающего кретина.
Карл продолжал укладывать свои бумаги в папку, а я все стоял посреди комнаты, переминаясь с ноги на ногу как провинившийся школяр. Нет, вольно или невольно, но этот странный человек определенно обладал способностью воздействовать на окружающих, хотя, насколько я успел уже обратить внимание, ни граф, ни его слуги вроде бы не испытывали перед управляющим чувств и эмоций, подобных моим.
Когда папка была завязана, Карл неожиданно спросил:
— Ну и как вам наш замок?
Про себя я автоматически отметил это "наш", а вслух сказал:
— Он изумителен. Я даже представить себе не мог, что где-либо сохранилось еще нечто подобное. А правду говорят, что ему пятьсот лет?
— Да, около того, быть может, чуть больше или меньше. О, он многое повидал на своем веку, этот Волчий замок… А кстати, вам известно, почему он носит такое романтическое название?
Я пожал плечами:
— Мне сказали, что в округе всегда водилось много волков. Возможно, из-за этого?
— Возможно, — кивнул Карл. — Но возможно, и нет. То есть, не совсем из-за этого. Вы, без сомнения, знаете о великом сражении при Мохаче, когда янычары и акынджи Сулеймана одержали победу, принесшую нашей многострадальной родине столь неисчислимые беды?
Я все же не удержался:
— Нашей?!
Но он, казалось, не обратил на мою реплику никакого внимания и продолжал:
— Так вот, сударь, после Мохачской битвы один из возвращавшихся домой отрядов турок наткнулся по дороге на тот самый замок, в котором мы с вами имеем удовольствие сейчас пребывать.
— И что же?
Карл подошел к окну и протянул здоровую руку вперед:
— Видите холм?
— Вижу.
— На нем стоял шатер Ибрагим-бея, командира отряда, родственника самого султана, и над ним развевалось зеленое знамя пророка.
Я невольно на секунду представил себе поле, усеянное мусульманскими воинами, огни сотен походных костров, ржание тысяч лошадей…
— Нет-нет. — Карл улыбнулся одними губами. — Это не выглядело так уж величественно. Если верить средневековым хронистам, — а не верить им у нас оснований нет, — турок здесь было человек триста, не больше. Хотя, разумеется, триста прекрасно по тем временам вооруженных, обученных и, будем объективны, несколько одержимых воинов представляли собой известную опасность для замка, под защиту стен которого сбежались мирные жители едва ли не всех близлежащих деревень.
Управляющий внезапно замолчал, и я робко спросил:
— А что было дальше?
— Дальше?..
Карл подошел к одному из шкафов и после недолгого раздумья снял с полки какую-то старую книгу, открыл на середине и внимательно посмотрел на меня своими серыми, почти бесцветными глазами.
— В этой книге собраны весьма любопытные документы, имеющие интерес не только для историков, но и… Впрочем, если прочтете — поймете все сами, а мне, простите, необходимо отлучиться — дела.
Управляющий вышел, оставив меня одного, и я взял книгу в руки. Текст, очевидно, был адаптирован, потому что особых трудностей для понимания не доставлял, за исключением нескольких небольших лакун, связанных, как указывалось в сноске, с неважной сохранностью оригинала на момент издания книги в 1801 году.