— Эмэ!.. — раздался вновь клич Лорелеи, и ответом ему был жуткий звериный вой. Я только успел увидеть, как оборотни, будто огромные черные кошки, прыгнули вперед, пытаясь заслонить собой гроб с мертвецом от сияющей золотым огнем девы, но тщетно… Мгновенная яркая вспышка — и мерзкие клобуки в ужасе отпрянули прочь, точно отброшенные могучей невидимой силой.
— Эмэ!..
И полетели на землю плащи и капюшоны.
— Эмэ!..
И человеческие доселе тела стали вдруг преображаться, покрываться густой бурой шерстью, — и вот уже руки и ноги — не руки и ноги, а лапы с длинными когтями, и лица — не лица, а злобные морды с налитыми кровью глазами и желтыми кривыми клыками…
И снова бросились оборотни на Лорелею, но снова взмахнула она рукой, и заплясали вокруг слепящие зеленые молнии, и хлестала она этими молниями ужасных зверей, и корчились они на земле, словно от ударов гигантского огненного бича.
— Скорее! — услышал я крик Лорелеи. — Скорее!.. — И словно очнулся от тяжелого, дурманного сна. Крепко сжав в кулаке свое оружие, я выскочил на поляну к костру и как в тумане, почти не осознавая, что делаю, кинулся к гробу.
Навстречу метнулась черная тень, но почти тотчас же была отброшена ударом зеленой молнии далеко в кусты. Я подбежал к гробу, упав на колени перед мертвецом, занес руку… О боже! Глаза дворецкого внезапно широко открылись, и он посмотрел на меня невыразимо злобным взглядом. От ужаса и отвращения я весь моментально покрылся липким потом, а гадкий труп вдруг разинул беззубый смрадный рот и…
— Эмэ!..
Громовый голос Лорелеи достиг, казалось, самых глубинных уголков моей смятенной души. Я размахнулся — и изо всех сил всадил заточенную деревяшку в грудь мертвеца. Его уже чуть тронутое тленом лицо исказилось в страшной гримасе, изо рта хлынула сперва белая пена, а потом черно-желтая слизь. Я отпрянул назад, а покойник, изогнувшись в дикой конвульсии, вдруг протянул ко мне скрюченную худую руку — и так и застыл. В то же мгновение полыхнул ярким пламенем костер, и сразу же вокруг стало тихо.
…Я медленно поднялся. На поляне никого не было, оборотни и Лорелея исчезли, а я стоял и тупо смотрел на гроб и дворецкого, в левой стороне груди которого сантиметров на двадцать торчал осиновый кол.
И тут над головой послышались странные звуки, похожие на хлопанье гигантских крыльев. Я поднял глаза и увидел огромную черную тень, камнем падающую на меня с уже начавшего светлеть неба.
Закричав от ужаса и инстинктивно закрыв голову руками, я побежал напролом через кусты, но в тот же миг получил страшный удар, и в глазах моих вспыхнули тысячи маленьких ярких молний.
Я снова закричал и… проснулся.
Глава IX
…- Господи, как же вы нас всех напугали!..
Я лежал в своей собственной, то есть, не собственной, а уже третьей по счету отведенной мне в Волчьем замке комнате на кровати и изумленно таращился на склонившихся надо мной людей.
— Как вы нас напугали, — повторил граф, и я, все еще не осознавая до конца, что происходит, с трудом приподнялся на локте.
Граф смотрел на меня — он был хмур и очень бледен; откуда-то сбоку вынырнула добродушная физиономия доктора Шварценберга, которую тотчас сменило угрюмое худое лицо полицейского инспектора. И вдруг я встретился взглядом с серыми, почти белесыми глазами Карла — и будто яркая вспышка пронзила мозг, — я моментально вспомнил свой странный сон… А может, то был не сон?
В голове и сейчас четко, как наяву, звучали леденящие кровь вопли оборотней и громкое хлопанье ужасных крыльев…
Смятенный и обессиленный, я вновь откинулся на подушки и, закрыв глаза, услышал, будто издалека, встревоженный голос доктора Шварценберга:
— Господа, господа, больному нужен покой… Господа, ну господа же! Я немедленно требую, чтобы все вышли вон!
Раздались поспешные шумные шаги, и через минуту в комнате стало тихо.
— Молодой человек… — Доктор говорил почти шепотом. — Вам все еще плохо? Вы в состоянии разговаривать?
Я снова разомкнул веки — доктор сидел на стуле у моего изголовья — и кивнул:
— Д-да…
— Вот и хорошо, вот и замечательно, — засуетился он, и я невольно улыбнулся, хотя боюсь, что улыбка эта напоминала скорее судорожную гримасу.
— Что со мной было, господин доктор? — с трудом разлепив спекшиеся губы, еле слышно проговорил я.
Но он меня услышал. Он как ужаленный вскочил со стула и быстро заходил по комнате.
— Что было… что было… Как вам сказать?..
Я ободрил его взглядом:
— Говорите все как есть, доктор. Не бойтесь, я уже достаточно хорошо себя чувствую.