Я с трудом сглотнул и как заведенный затряс головой:
— Да-да, Ян! Я тоже узнал ее, это она…
Затаив дыхание, мы смотрели на ведьму, которая будто почувствовала чье-то незримое присутствие, — стала вдруг тревожно оглядываться, озираться по сторонам и еще более ускорила шаг.
Наконец Эрцебет остановилась возле одной двери, и я ткнул Яна локтем, а в ответ на его недоуменно-вопросительный взгляд пояснил:
— Спальня графа.
Он кивнул:
— Хорошо.
И только я собрался было поинтересоваться, чего же тут хорошего, как женщина без стука открыла дверь и змеей скользнула в комнату. Наше замечательное всевидящее око тут же последовало за ней, и буквально через секунду я увидел хозяина Волчьего замка.
Однако точнее, впрочем, было бы, наверное, сказать: я увидел то, во что он сейчас превратился. Нет-нет, он не стал каким-нибудь чудищем, монстром, чего я боялся, честное слово, больше всего. Это был все тот же человек, которого я хорошо знал, но за сутки, что мы не виделись, в облике моего друга произошли разительные перемены: граф осунулся, черты лица его заострились как после недельного голодания, и вдобавок ко всему он был так бледен, что в первый момент я даже испугался — не труп ли передо мной?
Но нет, граф был жив. Услыхав, видимо, стук каблучков Эрцебет, он приоткрыл глаза, и я с ужасом увидел, что в них нет ни капли рассудка, ни единого проблеска мысли и воли — казалось, мой бедный приятель либо оглушен лошадиной дозой снотворного, либо опоен каким-то дурманным зельем. Глубокое кресло, в котором он полусидел-полулежал, было придвинуто к широко распахнутому в темноту сада окну, и холодный стальной отблеск Луны падал на толстый кроваво-красный плед, покрывавший его колени. В комнате царил полумрак — единственная свеча, в очень странном, выполненном в форме кисти человеческой руки подсвечнике, стоявшая на низком туалетном столике, почти не давала света, лишь щедро разбрасывала по стенам спальни кривые тени.
Граф безучастно посмотрел на ведьму и снова закрыл глаза — похоже, он и впрямь пребывал сейчас в состоянии, схожем с каталептическим сном, и все окружающее его совершенно не трогало и не интересовало. Мне бы так! — с грустью вздохнул я, но тут же мысленно громко отругал себя за малодушие. Нет, черт возьми, надо действовать, и немедля, иначе…
Дверь спальни отворилась, и на пороге появился Карл. И вот тогда, совсем рядом, раздался глухой, мучительный стон. Я поднял голову — святой отец смотрел на Карла как безумный, и во взгляде этом воистину смешались все чувства — и боль, и ненависть, и страх, и любовь. Священник до крови закусил тонкие губы, и я даже подумал, как бы он часом не потерял сознание. Но нет, громадным усилием воли он сумел взять себя в руки и не издал более ни единого звука, не проявив ни словом, ни жестом своей, на мой взгляд, вполне извинительной слабости.
Карл меж тем подошел к Эрцебет и что-то тихо проговорил. В ответ ведьма лишь пожала плечами и раздраженно сморщила носик. Эх, все-таки эта стерва была дьявольски хороша, прости меня, господи! Но, разумеется, пока пребывала в, так сказать, нормальном, человечьем обличье.
Какое-то время управляющий молча смотрел на бледное, безжизненное лицо графа. Потом снова повернулся к Эрцебет:
— Кажется, пора.
Ведьма фыркнула:
— Тебе видней, решай сам. — И, бросив взгляд на большие настенные часы, добавила: — Действительно, уже половина одиннадцатого.
Карл нервно заходил по комнате.
— Но послушай, что это даст? И потом, у нас мало времени, а меня ждут, да и тебя, кстати, тоже. Мальчишка ведет послушников к Каменной Пустоши, а ты знаешь, что Хозяин не любит, когда его заставляют ждать.
Эрцебет звонко расхохоталась и вызывающе уперла руки в (ей-ей, соблазнительные!) бедра.
— Так собирайся! А мне и здесь хорошо.
Карл резко остановился.
— Что?! Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, только то, что сказала. Иди куда велено, а я останусь и сделаю все сама. — Она вытащила из кармана маленькую черную книжечку и бросила на стол.
Управляющий побелел.
— Ах, тварь!.. Да понимаешь ли ты, что говоришь?!
Эрцебет пожала плечами:
— Прекрасно понимаю. А вот ты, неужели ты хочешь, чтобы я рисковала собой? Ты, который сто раз утверждал, что не мог бы прожить без меня и дня!
Карл помрачнел.
— Но пойми, дорогая (нет, честное слово, это становилось уже просто забавным — семейная сцена оборотней)… Ну разве же ты не знаешь, что сегодня решается все? — хмуро проговорил он. — А если этому ублюдку удастся взять верх, тогда ведь не спасешься и ты.
Ведьма усмехнулась и, чиркнув спичкой, зачем-то зажгла огонь в камине.