Я протянул руку, замок сумочки щелкнул.
– Ты сама сказала – о капусте говорить не будем.
– Что? Ох, merde[9], но это же насчет перепихнуться! А ночлежку ты снял для меня, и поэтому будет справедливо…
– Выключись!
– Ну… хотя бы половину! Чем плохо – все пополам?!
– Нет. Вайо, ты далеко от дома. Деньги тебе еще пригодятся.
– Мануэль О'Келли, если вы не позволите мне внести свою долю, я сейчас же уйду!
Я раскланялся.
– До свидания, госпожа, и спокойной ночи. Надеюсь, мы еще увидимся. – И двинулся к двери, собираясь сразиться с задвижкой.
Она сверкнула на меня глазами и со злостью захлопнула сумочку.
– Я остаюсь. Чтоб ты провалился!
– Как вам будет угодно.
– Нет, в самом деле, я очень тебе благодарна. И в то же время… я не привыкла принимать одолжения. Я женщина независимая.
– Примите мои поздравления. Я так и понял.
– Нечего язвить. Ты мужик с характером, я уважаю тебя за это. И рада, что ты на нашей стороне.
– Я в этом не уверен.
– Что?
– Не заводись. Я не на стороне Смотрителя. И ничего не разболтаю… Не хочу, чтобы Коротышка, упокой Бог его щедрую душу, являлся ко мне по ночам. Но твоя программа кажется мне бесперспективной.
– Но, Ман, ты же не понимаешь! Если мы все…
– Помолчи, Вай; оставим в покое политику. Я устал и голоден. Когда ты ела в последний раз?
– Ох, бог мой! – Внезапно она показалась мне маленькой, совсем юной и измотанной. – Не помню. Надо думать, в луноходе. Дорожный рацион.
– Как тебе нравится такое меню: бифштекс с кровью по-канзасски, печеный картофель, зеленый салат и кофе… а перед этим выпивка?
– Божественно!
– Я тоже так считаю, но нам очень повезет, если в этой дыре, да еще в такой час, мы получим хотя бы суп из сине-зеленых водорослей и бутерброды. Что будешь пить?
– Все что угодно. Хоть этанол.
– О'кей. – Я подошел к лифту доставки и нажал на клавишу. – Меню, пожалуйста. – Оно тут же зажглось, я выбрал шашлык на ребрышках плюс гарнир и две порции Apfelstrudel[10] со взбитыми сливками. Потом добавил пол-литра водки со льдом и отметил звездочкой – значит, доставить в первую очередь.
– Как ты думаешь, я успею принять ванну? Ты не против?
– Валяй, Вайо. Будешь получше пахнуть.
– Негодяй! Посидел бы двенадцать часов в скафандре, от тебя бы тоже несло. Не луноход, а кошмарный сон какой-то. Я быстренько.
– Погоди-ка, Вайо! А грим не смоется? Он ведь еще пригодится, куда бы ты ни направилась…
– Смоется. Но ты купил втрое больше, чем нужно. Извини, Манни; я обычно беру с собой грим, когда еду по партийным делам, мало ли что может случиться. Как сегодня, например, хотя в таких переделках я еще не бывала. Но в этот раз я спешила, пропустила одну капсулу и чуть было не опоздала на луноход.
– Ладно. Иди отскребывайся.
– Есть, сэр, слушаюсь, капитан. Да… Потереть спинку мне не требуется, но я оставлю дверь приоткрытой, чтобы можно было поболтать. Просто ради компании – это не приглашение.
– Делай как знаешь. Мне уже приходилось видеть женщин.
– Как они при этом небось волновались, бедняжки! – Вайо усмехнулась и еще раз ткнула меня кулачком под ребра (неслабо), потом вошла в ванную и пустила воду. – Манни, может, ты хочешь вымыться первым? Для моего грима и той вони, на которую ты жаловался, вполне сойдет вода, бывшая в употреблении.
– Здесь, милочка, вода не лимитирована. Так что лей – не жалей.
– Какая песня! Дома я моюсь в одной и той же воде три дня подряд. – Она присвистнула тихо и радостно. – Ты что, очень богат, Манни?
– Не богат, но и слез по деньгам не лью.
Звякнул лифт доставки. Я приготовил мартини, то есть налил поверх ледяных кубиков водку, вручил Вайо ее стакан, вышел из ванной и сел так, чтобы ее не было видно. Впрочем, я и в ванной ее не видел – она по уши зарылась в балдежную пышную пену.
– Полной жизни! – громко предложил я тост.
– Полной жизни и тебе, Манни. Вот лекарство, которое мне необходимо! – После паузы, потребовавшейся для приема лекарства, она продолжила: – Манни, ты женат? Ja?
– Да. Это видно?
– Ага. Ты с женщиной вежлив, но независим и не бросаешься, как голодный. Итак, ты женат, и женат давно. Дети есть?
– Семнадцать на четверых.
– Клановый брак?
– Линейный. Принят в четырнадцать лет, сейчас я пятый из девяти. Так что семнадцать номинальных детей. Семья большая.
– Должно быть, это славно. Я толком и не видела линейных семей, они в Гонконге редки. Много браков клановых, групповых, всякие разные полиандрии, а вот линейные как-то не прижились.