— Мало кто из живущих обладает достаточной силой, чтобы целиком подчинить себе этого Духа. Он отравляет поведение своего временного хозяина. Может быть, даже контролирует разум или подсознание.
— И что с того?
— Похоже, ты описал способ создания чудовища.
— Превосходный способ! Действенный на сто процентов, а насколько это хорошо или плохо, я не знаю. Об этом заботятся только смертные.
— Как ты его там называл?
— Гексенвольф, — сказал Боб с сильным немецким акцентом. — Зачарованный волк, или колдун-оборотень. Помню, инквизиция объявила войну зачарованным волкам и пожгла на кострах уйму высоченных парней.
— Теперь о серебряных пулях и укусах. Правда, что, мол, укусили — и ты вервольф?
— Дались тебе укусы!.. Ерунда это. Иначе бы вервольфы уже всю планету заселили.
— Ладно, ладно. Серебряные пули?
— Забудь.
— Понятненько, — протянул я со вздохом, продолжая прилежно записывать рассказы Боба, чтобы потом положить все эти сведения на стол Мерфи. — Г-е-к-сенво-ольф. Порядок. Что у нас дальше по программе?
— Ликантропы.
— Подожди. Разве это не психическое состояние?
— Это может быть и психическим состоянием, но лишь с одной стороны. Видишь ли, мой юный друг, ликантропия — естественный путь для Духа звериной злобы. Ликантроп в самом деле оборачивается животным, хотя это и происходит только у него в мозгу. Ему кажется, что он волк, и человеческая душа испаряется не понарошку. Это состояние начинает влиять на его мысли и поступки, он становится более агрессивным, более сильным и при этом менее восприимчивым к боли, увечьям, болезням. На нем все заживает очень быстро.
— Но он же не трансформируется в волка по-настоящему?
— Тоже не подарок, знаешь ли. С виду вроде люди как люди, а дики и свирепы до крайности. Слыхал о скандинавских берсерках? Думаю, эти парни были натуральными ликантропами. Причем не сотворенными, а рожденными.
Боб говорил, а я тихонько помешивал зелье, чтобы не перекипало.
— Кто у тебя там последний в списке? Луп… кто?
— Луп-Гару. Прозвище колдуна Этьена, который водил с ними дружбу, пока инквизиция не поджарила из него славный бифштекс. Луп-Гару не мелочевка, Гарри. На них гиблое проклятие. Это сущие демоны в образе волка. Вот кто обладает подлинной силой. В полнолуние они превращаются в чудовищ, и схавать человечка для них — забава, развлечение. Пока не сядет луна или не взойдет солнце, они безжалостно убивают всех, кто встретится на пути.
По спине побежал холодок.
— Это еще не все, да?
— Ага. Списочек особенностей презанятный. Немыслимые скорость и сила. Раз. Сверхъестественная свирепость и жестокость. Два. Живучесть феноменальная. Любые раны заживают мгновенно. Три. Они не чувствительны к ядам и чарам. Одним словом, идеальные машины для убийства.
— Впечатляет. Но ведь идеальные чудища появляются не каждый божий день?
— Вообще да, нечасто. Обычно проклятый бедолага знает о проклятии и уходит подальше от людских глаз, чтобы втихаря наложить на себя руки. Последний Луп-Гару буйствовал в местечке Жевудан во Франции. Шестнадцатое столетие. Меньше чем за год убил двести с лишним человек.
— Проклятие! Как его остановили?
— Прикончили, прикончили голубчика. Серебряными пулями. На Луп-Гару надо идти увешанным серебром с головы до пят. Но серебро должно быть фамильным, унаследованным от предков.
— Почему?
— Гарри, не я придумывал законы магии. Я лишь знаю, каковы они, и умею предугадывать перемены. Условие о серебре неизменно. Предполагаю, в этом есть некий элемент жертвоприношения.
— Фамильное серебро, — пробормотал я. — Ладно. Будем надеяться, что у нас орудует не Луп-Гару.
— Не волнуйся. Ты легко разберешься, что к чему. Если после каждого полнолуния в городе будут десятки убитых, зна… В чем дело?
— Уже. Это уже происходит. — Я пересказал Бобу все, что узнал от Мерфи, и принялся за второй эликсир — «хамелеонский», мечту любого ниндзя. В воду посыпалась всякая мелочь: пластиковая обертка, кусочек чистого белого хлопка, капля дезодоранта, шелест ветра и листик салата. Завершили картину клочок бумаги и щепотка возвышенной музыки. Ммм, а запах…
— Мертвецы, трупы, — протянул задумчиво череп. — Я дам тебе знать, если придумаю что-нибудь полезное.
— Я хочу, чтобы ты не только придумал, но еще и разузнал побольше. Прогуляешься.
— Со мной этот номер не пройдет, Гарри. Я Дух разума, а не мальчик на побегушках, — протестующе фыркнул мой помощник. Тем не менее при слове «прогуляешься» глаза его подозрительно блеснули.
— А я раздобуду тебе несколько любовных рома-анов, — сладко протянул я.
— Лучше дай отпуск на сутки, — щелкнул зубами вымогатель из мира духов.
— В прошлую свою вылазку ты умудрился устроить дикий разгул и вакханалию на безобидной вечеринке в католическом университете. В общем, слово «отпуск» из своего лексикона можешь удалить.
— Я не сделал ничего, что не смог бы сотворить добрый бочонок вина, — обиженно засопел Боб.
— Вино пьют по доброй воле, а я что-то не припомню, чтобы все эти люди приглашали тебя забраться к ним внутрь. Всё! Тема закрыта. Ты свою порцию веселья получил, приятель.
— Ну, Гарри, что тебе стоит?!
— Нет.
— Только одна малюсенькая ночка…
— Нет и еще раз нет.
Боб бросил на меня уничтожающий взгляд и заявил:
— С паршивой овцы хоть шерсти клок. Давай романы. Чур, никакого старья, только новенькие бестселлеры, а то знаю я тебя, наобещаешь с три коро…
— На рассвете возвращайся.
— Такова твоя благодарность за верную службу, Гарри?! Посмотрим, можно ли вообще что-нибудь разведать.
Оранжевые огоньки в глазницах черепа замерцали. Наружу вылетело сияющее полупрозрачное облачко. Облачко метнулось к стремянке и пропало. Тяжело вздохнув, я вернулся к эликсирам.
«Часа два уйдет на варку, потом заклинания… время есть», — мысленно прикинул я, сел поудобнее, взял блокнот и принялся строчить отчет, стараясь не обращать внимания на головную боль. Она грызла затылок и теперь ползла все выше, подбираясь к вискам. Честно говоря, режим полного блокирования боли не действовал, между тем позволить себе лечь и спокойно расслабиться я не имел права. Необходимо помочь Мерфи сцапать убийцу, пока можно избежать настоящих неприятностей с фэбээровцами. Иначе она под фанфары вылетит с работы. И мне «веселую» жизнь обеспечат, даже если я исхитрюсь не окончить свои дни в каталажке. Убили «шестерку» Марконе, и главный дядя-мафиози это дело без внимания не оставит. Помяните мое слово, он еще заявится по душу Гарри Дрездена, словно я каждой бочке затычка. В довершение всего по темным закоулкам шастают кровожадные зверюги и пускают голодные слюни. Сдается мне, всей полиции с ФБР в придачу чудища эти не по силам. Выходит, самое «вкусное» осталось на долю вашего доброго чудака-чародея. А если убийца смекнет, откуда ждать беды, сезон охоты считайте открытым. Угадайте на кого? В общем, беды нарастали, как снежный ком.
Гексенвольфы, вервольфы, ликантропы, Луп-Гару…
До чего они додумаются в следующий раз?
Глава 8
Комплекс главного полицейского управления Чикаго расположен в самом центре деловой части города. Годами расширялась и крепла преступность, и годами разрасталось управление по борьбе с ней. Создавались новые отделы и подотделы, для них строились все новые и новые здания, разномастные, разновеликие, неуклюжие. Дикая мешанина архитектурных стилей ухитрилась со временем слиться в единое и неразрывное целое, подобно самой полиции. Отдел специальных расследований под началом Кэррин Мерфи, куда я бодренько держал курс, обосновался в огромном, но уже порядком обветшавшем здании с измалеванными стенами. Вездесущие любители граффити проникли даже сюда, в оплот законности и порядка, но громадный куб, потемневший от вечного смога, держался назло всему. Это здание было самым высоким в комплексе. Рост каменного молодца и внушительные решетки на дверях и окнах придавали ему сходство с верным сторожевым псом, который зорко следит за стайкой расшалившихся детишек.