Ни женщина, ни её юный любовник не были полностью удовлетворены найденным компромиссом: красть, как бы играя в воровство, Андрею (чего уж!) нравилось, также как и Елене Викторовне нравилось чувствовать себя как бы обворованной: то по-мазохистски умиляясь вероломству своего дорогого мальчика, то почти непритворно гневаясь на его «чёрную неблагодарность». И, стало быть, очень возможно, что через месяц-другой, обнаружив в сумочке недостачу десяти- двадцатидолларовой купюры, госпожа Караваева воспримет это как возобновление их старой игры. А может — и нет: рассердится по-настоящему и задаст мальчишке основательную головомойку — вероятно, всё будет зависеть от накала испытываемой ею к этому времени страсти.
Разумеется, она ни в коем случае не захочет терять Андрея — «львица», всё-таки! — а вот не соблазнится ли кем-нибудь ещё?.. Ведь мысль о романе с астрологом хоть и пришла в голову Елене Викторовне под влиянием «наведённого» звездой Фомальгаут «симпатического» поля — однако звезда звездой, а… сердце сердцем! И гадать, куда оно у госпожи Караваевой наклонится через два-три месяца…
…Где-нибудь с полчаса покружив-попетляв по московским улочкам, «Опель», везущий Елену Викторовну и Андрея, вырвался на простор загородного шоссе и покатил-полетел по змеящемуся по пологим холмам асфальту.
14
…Тем не менее, сумевшую кое-как успокоить себя артистку, после её возвращения домой вновь вывел из равновесия мерзкий внутренний голос:
«А ВРЕМЯ У ТЕБЕ, ТАНЬКА, — В МИНУСЕ! Сама видела: Лёвушка твой — тю-тю! Заживо воспарил в неземные сферы! Или провалился в подземные. Тебе, в общем — без разницы! Миллион лет одиночества — обеспечен! Что бы ни говорил этот, как его, Виктор Евгеньевич. Похищение — как же! Чтобы четырёх крепких мужиков обыкновенные бандиты смогли похитить не оставив при этом следов?! Сказочка для детей дошкольного возраста! Нет, Танечка, как ни крути, а без мистики не обошлось! Дематериализация — и никаких гвоздей! Так что миллион лет одиночества…»
Но повторно произнести леденящую Танечкино сердце угрозу мерзкий внутренний голос на этот раз не успел — резко запищал сотовый телефон:
— Танечка — вы?
— Да, Виктор Евгеньевич — я.
— Ну, в общем, Танечка, успокойтесь. Все живы и относительно целы — в милиции. Ваш Лев Иванович — тоже.
— Что значит — «относительно целы»?! — воскликнула артистка, перенеся тревогу с угрозы жизни на угрозу здоровью. — Их что — в милиции так жестоко избили?
— Да нет, вроде бы — не в милиции. Вроде бы — на автобусной остановке. Вроде бы — футбольные фанаты. Хотя — насчёт фанатов — явная чушь. Просто, милиция прикрывает кого-то из своих. Но вы, Танечка — правда. Особенно не переживайте. Ничего страшного. Синяки, ссадины — у Ильи, кажется, сломано ребро. Но в общем — могло быть и хуже. Напало-то человек двадцать-тридцать. И у некоторых из этих сволочей — арматура, бейсбольные биты. Насмотрелись, понимаешь, «высоконравственных» американских триллеров: ну, где «добро» обязательно с кулаками. Но в основном, по счастью, юнцы.
— Виктор Евгеньевич, погодите, — перебила не до конца ещё успокоившаяся артистка, — о драке — после. Никто из них, правда, не пострадал? Откуда вы это знаете? И вообще — обо всём? Ну, что они в милиции, что была драка? И почему — на автобусной остановке?.. хотя… это они Льва — наверное?.. ну — пошли провожать?
— Именно, Танечка, так. Часов около одиннадцати вечера. Встали из-за стола — и пошли. Думая — ненадолго. Там же ходу — меньше десяти минут. А оно вон как вышло… Это всё мне рассказал следователь Брызгалов. Ну, о котором я вам говорил по телефону — помните?
— Конечно, Виктор Евгеньевич. И он, значит, их видел лично? Всех-всех? И Лёвушку?
— Всех, Танечка — и не только следователь, но и врач. Которого он взял с собой — чтобы осмотрел. Со мной-то Геннадий Ильич связался сразу — как только выяснил, где они. А я с вами, извините, уже после того, как узнал — в каком состоянии пребывают наши друзья. Ну, чтобы зря не обнадёживать.
— Врач, говорите?.. Погодите-ка, но если избили их, то почему в милиции находятся они, а не хулиганы? Ну, вчера — понимаю. Не разобрались на месте — и всё такое… однако — сегодня… почему их не отпустили?
— Думаю, Танечка — провокация. Хотя вроде бы никаких доказательств, но… с какой стати этой банде подонков около одиннадцати ночи было торчать на автобусной остановке?… ну, ничего — Геннадий Ильич разберётся… конечно, если ему позволят… А не отпустили их, Танечка, потому, — с оттенком лёгкого торжества пояснил Виктор Евгеньевич, — что из нападавших — трое в больнице. У одного сломана челюсть, у другого вывернута рука, а у третьего — сотрясение мозга. Я, знаете, когда узнал о сотрясении мозга, обеспокоился, но Брызгалов уверяет, что неопасно. Состояние средней тяжести. Это ему лечащий врач сказал.