Тогда, будучи во власти пробудившихся в нём звериных инстинктов, Лев Иванович должным образом не оценил этой разительной оперативности органов охраны правопорядка — теперь же, невольно получив время для размышления, понял: с самого начала милиция находилась рядом и всё контролировала. Зачем? И что, интересно, всё это значит?
Без курева астрологу никак не удавалось сдерживать скачущие и перебивающие друг друга мысли — увы, сигареты отбирают даже в московских вытрезвителях, и смешно было бы рассчитывать на особенную снисходительность великореченской «ментовки» — ничего определённого не приходило Льву Ивановичу в голову: только одни нехорошие подозрения. В самом деле: в позднее время на пустой автобусной остановке на четырёх мирных интеллигентов нападает банда шовинстски настроенных юнцов-погромщиков, — «Россия для русских!», «катись в свой Израиль, козёл пархатый!», «бей жидов-дерьмократов!», «христопродавцев к стенке!», — и ещё много подобного, угрожающе оскорбительного было выкрикнуто в те несколько минут, когда, разогревая себя «патриотическими» воплями, озверевшая стая готовилась к нападению, и всё это время не пахло никакой милицией. А стоило только прошедшей советскую школу выживания миролюбивой интеллигенции показать, что у неё имеются зубы — будьте любезны! Милиция тут как тут!
(Документики — граждане! Хулиганим, понимаешь ли, устраиваем беспорядки… ах, нет?! У одного имеются? Ишь ты — москвич! А к нам в Великореченск приехал, чтобы организовывать драки? Нет? В отделение! Там разберёмся! Кого — этих! Которых вы изувечили? Ничего! В отделении разберёмся!)
По прибытии на место — в отделение? КПЗ? следственный изолятор? — Окаёмов сразу был отделён от своих товарищей, раздет до трусов и водворён в эту странную наглухо запечатанную одиночку — думай, что хочешь! Воображай себя хоть народовольцем Морозовым, хоть графом Монтекристо, хоть Шиньонским узником! Конечно, разыгравшееся воображение, но… ему было вполне достаточно поводов, чтобы разыграться! Взять только одну эту строгую изоляцию… Да ещё — в такой странной камере… Нет, обыкновенных хулиганов так не содержат! Психическое давление? В какой-то степени — да… так сказать, пытка неизвестностью… но, чтобы она сработала — нужно время… дни, недели, месяцы… зачем? Когда в распоряжении нашего «самого гуманного в мире» следствия есть куда более быстрые и эффективные средства! Начиная с тех же резиновых дубинок… правда, несколько успокаивало, что ему всё же дали кружку воды… и спать — тоже: похоже, не собираются мешать… так что спи, Окаёмов, спи… утро — оно известно…
Однако же — не спалось. Слишком разительным был контраст между духовным пиршеством в окружённой цветущим садом беседке и последовавшим за этим пиршеством нападением стаи человекообразных монстров. И хотя сердце говорило Льву Ивановичу, что всего-то миллион лет назад он и сам был точно таким же — человекообразным — разум с этим не соглашался: возможно, и был, но — вспомни? В самом разгаре драки — когда казалось, что беснующаяся толпа вот-вот растерзает вас — ты мог воспользоваться выхваченной у врага дубиной, и не воспользовался? И никто не воспользовался — ни Пётр, ни Павел! Не говоря уже об Илье, который — вообще — даже не защищался! Не уворачивался, не пытался блокировать удары! А только громко взывал: Господи, Господи, останови их! Вразуми и прости их, Господи! Ибо не ведают, что творят!
Ведают!
И всегда ведали! И когда распинали Твоего Сына, и после, когда уже Его Именем мучили и убивали ближних, и — сейчас! Этим вот майским вечером! Когда с дубьём и железом свирепой стаей набросились на православного «еретика»-еврея, на… ну, конечно же!!! Сейчас — как и тогда! Как и всегда! Мир не хочет знать Твоего Сына, Господи! И убивает! Всегда убивает! И те — которые убивают — всегда ведают, что творят! Но Ты всё равно прости! И сделай их поскорей людьми! Снова и снова посылая к ним Своего Сына! И когда Земля, словно губка, пропитается Его кровью… и уставшие палачи захотят отмыть свои руки… и не убьют посланного Тобою Сына… Ты, Господи, скажешь: свершилось! Наконец-то вы сделались людьми, Мои неразумные чада! Наконец-то поняли, что в каждом, себе подобном, вы каждый раз убивали Моего Сына!