— Отец Никодим — и я! — сказанное священником настолько совпало с ощущениями испытанными Марией Сергеевной в незабываемый миг проникновения в иную реальность, что женщина не удержалась от восклицания. — Здесь! На лавочке! Перед самым вашим приходом! Почувствовала то же самое! Только сказать — ни за что не сказала бы! Чтобы такое передать словами… нет! Никогда бы в голову не пришло, что есть такие слова… а у вас получилось — надо же!
— Ничего, Машенька, — не получилось… Ведь всё, что я сейчас сказал — общее место. И если бы ты сама — здесь на лавочке — не имела мистического прозрения, то мои слова, в лучшем случае, показались бы тебе лишь интересной игрой ума. А в худшем — могли ввести в страшный соблазн. Понимаешь, Машенька… помимо того, что опыт мистического познания словами почти не передаётся — ты это верно почувствовала — само по себе такое познание таит очень большие опасности… ведь оно — не от воли, не от ума, а только — от состояния души… и если у тебя в душе ад… представляешь, Машенька?! Имея в душе ад — заглянуть туда? Конечно! Ад и увидишь! Увидишь — и оклевещешь Бога! Представишь Его эдаким Абсолютным Садистом! Ну, как в своё время мне в очень недружеской дискуссии высказал Лев Иванович… а я его за это обозвал богохульником… нет! Дурак дураком! Да случись у меня мистическое прозрение раньше — до нашей взаимной исповеди, до незримого явления Спасителя — представляю, что бы я там увидел?! И ведь многие — неисповедимы пути Твои, Господи! — увидели… с адом в душе заглянув туда… и, одержимые жаждой власти… разумеется, земной власти…
— Отец Никодим, а вы сейчас — совсем как Лёвушка! Говорите и рассуждаете! Он в своё время — ну, пока я его ещё слушала — на разные лады развивал подобные мысли! Нет — не о мистическом познании, а о властолюбии Церкви! Да ведь и вам — тоже? Ну — в той ссоре… когда вы его, в конце концов, послали по матушке…
— А сейчас, Машенька? После того, что тебе открылось? Ко всем ересям и кощунствам Льва Ивановича — как бы ты отнеслась сейчас?
— Сейчас? — Мария Сергеевна ненадолго задумалась: — …а наверное — НИКАК! Все эти слова, споры… всё это земное, здешнее… и для Бога… о, Господи, отец Никодим! Какой же я была самонадеянной злой идиоткой! Кипятилась до слёз из-за такого вздора! А уж то, что вытворяла в постели, прикидываясь ледышкой — вообще! Не лезет ни в какие ворота! Наплевала даже на ваши советы! Ну, и дождалась… когда Пречистая Дева мне разъяснила, как дважды два! Увы — напоследок! Когда у Лёвушки уже появилась другая женщина! Господи! Это же надо быть такой беспросветной дурой?!
— Не казнись, Машенька. Сейчас, заглянув туда — пусть краешками глаз, пусть на миг — мы с тобой помудрели прямо-таки, как не знаю кто! Однако — не своими стараниями… тебе-то хоть за подвиг любви был дарован миг прозрения… а мне — недостойному пастырю?.. за что, спрашивается?.. воистину — неисповедимы пути Господни… Который, в конце концов, всё устраивает наилучшим образом…
— И вашу Ириночку — да?! Ведь Бог её грех простил — правда? Ведь отец Паисий сказал вам об этом?
— Конечно, Машенька. Да ты теперь и сама знаешь… ну, что Он всех любит, всех примет, всех простит… даже — Врага… а что Ириночке, как, впрочем, и всем нам, там предстоит много работы, так ведь — в сотворчестве! Жаль, что здесь на земле мы этого не понимаем… ну да, наверно, так надо… и воистину блаженны те, кто свою земную работу способен осознать как со-творческую — с Ним… или хотя бы — ступил на путь этого осознания… как, по-моему, Лев Иванович…
— Да, отец Никодим, да! Теперь я всё это чувствую! Всем своим существом! Вот только сказать словами — не получается!
— И хорошо, Машенька, что — не получается. Значит, прежде чем даровать тебе миг прозрения, Пречистая Дева полностью очистила твою душу. Ну, насколько это вообще возможно в нашем земном существовании. А представляешь, Машенька, если бы тебе туда удалось заглянуть до пятницы? До нашей взаимной исповеди? Что бы там увидела? Отражение кипящей в твоей душе раскалённой Тьмы? И, самое скверное, ты бы, скорее всего, нашла слова, чтобы рассказать об этом кошмаре…