— Сердцевины нет. Пустой внутри.
Храм, или вернее то, что от него осталось, обнаружился у вершины холма. Лесные заросли подступали к самым стенам каменной постройки, таким же замшелым и выветрившимся от времени, как и плиты ведущей сюда тропы. Перед входом на трехступенчатом пьедестале зеленело мхом изваяние богини Хэа. На постаменте сиротливо валялись черепки разбитой посуды и стояли пустые чаши, давно не видевшие подношений и наполненные лишь сухими опавшими листьями.
— Негусто у богини с почитателями, — отметил Астид.
Вскоре на тропе показался Падхар. Оставив паланкин с носильщиками у подножия холма, запыхавшийся евнух медленно взбирался вверх.
— Вы себя совсем не щадите, господин Падхар, — направившись навстречу, покачал головой Гилэстэл.
— Нап… напротив, — выдохнул тот, отмахиваясь от предложенной князем руки. — Это… место… лучше.
Падхар преодолел последнюю ступеньку, отдуваясь и кряхтя.
— Место тихое, тут нас никто не услышит. Ну, кроме неё, — евнух кивнул на статую.
— Как-то безлюдно для священного места, — оценил запустение Гилэстэл.
— Хэа — богиня воздуха. Рыбаки и торговцы молятся другим богам, — без всякого почтения сдвинув жертвенные миски и плюхаясь на выщербленные ступени под статуей богини, ответил Падхар. — Ну как? Вы уже что-то придумали?
Падхар окинул князя нетерпеливым взглядом.
— Некоторый план сложился, — кивнул Гилэстэл. — Нам придется подменить одну из наложниц Дербетана в ночь Обновления. Она и доберется до Луны Вечности.
Падхар промычал что-то на дусан-дадарском и сморщился, словно съел что-то кислое.
— Вы потратили два дня, чтобы выдумать эту глупость? Хочу вас удивить — повелитель, несмотря на почтенный возраст, видит прекрасно. И уж отличить свою наложницу от посторонней девки ему труда не составит.
— Не сомневаюсь, — кивнул Гилэстэл. — Вы ведь на зрение тоже не жалуетесь, господин Падхар?
— Слава Вечной Луне, пока еще нет.
— Тогда скажите мне, кто это?
И Гилэстэл указал на Астида. Падхар глянул на черноволосого чужеземца, со скучающим видом сковыривающего носком сапога мох с подножия статуи Хэа, и засопел, с обиженным видом уставившись на князя.
— Это уж слишком, панжавар Гилэстэл. Это ваш спутник.
— Уверены? — Гилэстэл с усмешкой указал взглядом в том же направлении.
Падхар снова оглянулся и застыл, округлив глаза. У постамента богини, постукивая загнутым носком парчовой туфли по мшистым камням, стоял низенький полный человек в розово-голубой хламиде. Взглянув на евнуха, человек улыбнулся хитроватой улыбкой, сложил руки на груди и поклонился. Падхар видел этого человека не единожды — в зеркале по утрам.
— Мне нехорошо, — евнух привалился спиной к ступеням и стал сползать вниз. — Жара… проклятая жара.
Гилэстэл заботливо поддержал заваливающегося Падхара, и, создав в ладони холодный водяной шар, щедро брызнул ему в лицо.
— Спасибо, Астид.
На глазах испуганного, находящегося в полуобморочном состоянии евнуха его двойник задрожал, вытягиваясь и видоизменяясь. Через секунду у статуи Хэа снова стоял черноволосый северянин. Падхар слизнул пересохшим языком несколько холодных капель, стекающих по лицу.
— Воды, господин Падхар? — крутя над ладонью еще один водяной ком, спросил Гилэстэл.
Он взял одну из чаш, вытряхнул из неё листья, выдул пыль и, слив туда воду, подал евнуху. Тот машинально принял и медленно осушил до дна, не сводя глаз с Астида. Вода немного привела Падхара в чувство.
— Он что…тоже? — указывая на полукровку чашкой, прошептал толстяк. — Колдун?
— Да, — ответил Гилэстэл.
— А в кого еще он может…
— В кого угодно.
— И в женщину?
Астид усмехнулся. Несколько секунд — и перед Падхаром, взметая сухие листья, закружилась Танкри. Евнух, выпустив чашу, восторженно захлопал в ладоши, сопровождая аплодисменты громкими восклицаниями на родном языке.
— В Устричном доме на её выступлениях вы не столь эмоциональны, — рассмеялся Гилэстэл.
— Причем тут она? Я восхищен талантом вашего слуги! Иметь такого в помощниках — невероятная удача.
Танкри исчезла. Обретший собственный облик Астид притушил недоброе во взгляде и присел рядом с евнухом.
— Я могу стать кем угодно. Но мне нужно увидеть образец. Помогите мне попасть во дворец и укажите наложницу, которая посетит Дербетана в новолуние.
Падхару стало не по себе под взглядом серых глаз. До этого момента евнух не замечал, какой он, этот взгляд — холодный и неподвижный, не выражающий ровным счетом ничего. Падхар поежился и повернулся к Гилэстэлу. Его благородные черты и легкая улыбка располагали гораздо больше.