— Я еще ничего не сказал о сумме оплаты. И об условиях. Может, сначала обсудим их?
И полукровка вытряс содержимое кошелька на стол. Золото заискрилось, притягивая взгляд, гипнотизируя, унимая возмущение и изгоняя из сердца благородство.
— Какие еще условия? — не в силах оторвать взгляда от монет, проворчал побежденный охотник.
Выслушав Астида, рыбаки переглянулись.
— Почему ты пришел с этим к нам? — пристально вглядываясь в лицо чужака, спросил охотник.
— Вам она поверит.
Астид медленно брел по ночным переулкам. Кошель больше не отягощал его пояс. Сердце же давил непомерный груз. Он не смог поступить по-другому, оказался слабее, чем считал прежде. И совершил предательство.
Устричный дом был тих и тёмен, посетители давно разошлись, а его обитатели спали. Танкри, наверное, тоже.
Задержавшись у комнаты Гилэстэла, Астид прислушался. За дверью царила тишина. Астид неслышно поднялся по лестнице и недолго постоял перед покоем танцовщицы. Сквозь узкую щель меж дверных створок виднелся неяркий мерцающий свет — Танкри ждала его.
— Астид!
Она прильнула к нему, уткнувшись подбородком в грудь и заглядывая в глаза.
— Астид.
— М-м?
— Я слышала, что Гилэстэл рассчитался с Бончо за комнату. Ты скоро уедешь?
— Да. Завтра.
— Завтра? — плечи Танкри огорченно опустились. — Уже завтра?
Они неподвижно стояли посреди комнаты, освещаемые мечущимся пламенем свечи. На полу, отражая истинное душевное состояние, корчились и изгибались их тени.
— Астид.
— Да?
— Мне нужно сказать тебе что-то. Важное.
— Мне тоже.
— Говори первым.
Полукровка чуть помедил, протяжно вздохнул.
— Я не могу взять тебя с собой, Танкри. Есть причины… Мне бы не хотелось, чтобы ты осуждала или винила меня. Я ведь не обещал… Не обещал ничего.
Она кивнула, чуть улыбнувшись.
— Нет.
Астид положил ладони ей на плечи, заглянул в глаза.
— У меня есть просьба.
— Слушаю.
— Оставь Устричный дом. Я не могу датьтебе больше того, что дал. Того, чего ты заслуживаешь. Но мне было бы приятно думать о тебе, как о человеке, живущем свободной и счастливой жизнью.
Танкри вздохнула, отвела взгляд.
— Мне нужно подумать какое-то время, пару месяцев.
— Нет, — пальцы Астида сильнее стиснули её плечи, в голосе появилась настойчивость. — Ты должна уехать завтра. Утром выкупи у хозяина вольную, заплати ему, сколько запросит. Собери в дорогу только самое ценное. Вечером за тобой придут нанятые мной люди и отвезут в безопасное место. Прошу, сделай, как я говорю, Танкри.
— Мне что-то угрожает? — танцовщица обеспокоенно вгляделась в прищуренные серые глаза полукровки.
Астид отпустил её.
— Если сделаешь, как я сказал — будешь в безопасности.
— Хорошо. Я все сделаю.
Астид одобрительно кивнул.
— Ты хотела сказать мне что-то.
Танкри смутилась, помедлила и, грустно улыбнувшись, покачала головой.
— Только то, что эти несколько недель были лучшими в моей жизни. Я благодарна тебе за них. И хочу проводить тебя завтра.
— Нам не стоит встречаться после того, как я и князь покинем Устричный дом, — нахмурился Астид.
— Пожалуйста!
В глазах Танкри было столько мольбы. Сомнения терзали его недолго.
— В полночь, на причале, где швартуется лодка Падхара.
— Так завтра вы…
Она осеклась, не договорив.
— Не мы. Я.
— Идешь один? А князь?
— Мы с ним встретимся, когда я закончу дела во дворце.
Танкри с минуту смотрела на полукровку тревожным взглядом, а затем прильнула, обвила руками.
— Астид… А ведь ты тоже несвободен. Он никогда тебя не отпустит. Твои путы крепче моих. Их не снимет с тебя никто, ни за какие деньги. Ты говорил — он помог тебе осознать смысл жизни. Так смысл твоей жизни — служение ему? Астид! Я приду на причал. Ты пытаешься защитить меня от опасности, хоть я и не понимаю, от какой. А я хочу уберечь от беды тебя! У нас будет достаточно времени, чтобы исчезнуть, скрыться от всех! Мир так велик!
— Танкри, — покачал головой Астид. — В мире не существует причин, по которым я мог бы так поступить. Если считаешь, что я сделаю то, что ты просишь — лучше не приходи.
В эту ночь она любила его жадно и отчаянно, в бесплодной надежде сломать выстроенную им стену.
Солнце неуклонно подбиралось к высшей точке небосклона. Танкри, чувствуя всем телом тепло полукровки, лежала с закрытыми глазами, боясь шевельнуться, чтобы не разбудить его. Еще немного… Еще мгновение…