– Прости, что развела тут сырость.
– Ерунда, Ви, – Чарли хлопает меня по плечу, – я привыкла к плачущим вервольфам.
Я представляю, как стая по расписанию приходит поплакаться в жилетку первой волчице, и у меня округляются глаза.
– Я про Анхеля, – смеется подруга. – Если тебя это утешит, он плачет в разы громче, на весь лес слышно.
– Как много я пропустила, – говорю с сожалением.
– Да ладно, у нас было скучно. Уверена, что тебе есть, что рассказать.
– Да уж, мне было нескучно.
– Знаю, Ви, – она ободряюще сжимает мою руку. – Зато ты была в гуще событий и жила свою жизнь.
– В смысле, свою? – хмурюсь я.
Чарли теряется, но деваться ей некуда, уже сказала «А».
– Собственную, – объясняет она. – Мне казалось, что, когда ты жила здесь, в Крайтоне, то будто бы наблюдала за нами, но боялась жить сама. А теперь все изменилось.
Подруга нервно смеется и поднимает руки:
– Я не говорю, что то, что случилось – хорошо, Владыка упаси! Но, наверное, было и хорошее.
– Да, – соглашаюсь я. – Я родила дочь. У меня была дочь.
– Венера, у тебя есть дочь, – напоминает Чарли, глядя на меня с искренним беспокойством и участием, но я отмахиваюсь от ее слов:
– Можно мне отдохнуть?
– Да, конечно.
Чарли уходит, оставляя меня в любимой гостевой комнате, в которой я оставалась раньше, когда нужно было задержаться в Морийских лесах или рано начать работать. Нежно-лиловые обои, мебель из светлого дерева, мягкое покрывало на постели, кушетка у изножья, на которой мы с подругой и сидели. На мне больничная одежда, еще было мужское пальто, но его я потеряла где-то по пути в спальню, а может, кто-то стянул его с моих плеч, пока я боролась со слезами. Неважно.
Все неважно.
Я бреду в ванную, здесь она личная, стаскиваю с себя грязные опостылевшие тряпки, скидываю их на пол и долго греюсь под струями обжигающей воды. Пока кожа не покраснеет и не сморщится. Ожидаемо бодрости мне это не дарит, пусть даже настойка Хантера уже давно выветрилась из моей крови, и сложность перелета и усталость делают свое дело – я даже не помню, как дохожу до постели. Кажется, мне снится, что это Рамон подхватывает меня и переносит на постель, вытирает полотенцем и укутывает в теплое одеяло.
Бред! Верховный никогда обо мне так не заботился. Точнее, заботился, но исключительно в моменты, когда меня хотели убить. Значит, это просто сон, и во сне я прижимаюсь к нему, обхватываю руками и ногами, и падаю еще глубже.
Туда, где даже снов нет.
Утром, или какое сейчас время дня (за окном дождь такой, что не разберешь), мне даже аромат его чудится, но вторая половина кровати не примята – я спала одна. Не знаю, чего во мне больше: облегчения или разочарования. Вроде, второго вовсе не должно быть, но оно есть. Я разочарована, что Рамона нет рядом. Может, его даже в доме нет.
Но он есть. Мне достаточно спуститься на первый этаж, как я улавливаю аромат истинного. Раньше, чем запахи остальных. А в большой гостиной оказываются все мои друзья: Доминик и Чарли, Хантер и Алиша. И Рамон.
Предки, когда-то я мечтала собираться парами, и чтобы у меня тоже была пара. Намечтала! Теперь вид развалившегося в кресле Рамона вызывает у меня исключительное желание отмечтать это обратно.
Сейчас он выглядит лучше, более отдохнувшим, и бороду сбрил, оставив небольшую щетину, которая, как бы ни не хотелось это признавать, ему идет. А так он, в принципе, всегда выглядит победителем по жизни. Особенно, когда сменил бесформенную толстовку и джинсы на привычные строгие брюки и белую рубашку. Как назло, я оделась похоже: костюмные брюки и молочная блузка под горло в стиле Сиенны. Нашла среди моих же вещей, что мне доставили. Никогда я не выглядела такой резкой, я всегда добавляла в свои образы плавных женственных линий, а здесь поняла, что теперь хочу другого.
Будто мне хочется одеться в рыцарские латы.
Я знала, что Рамон почувствовал меня, как его почувствовала я, но повернулся он к двери последним. Его глаза едва уловимо сверкнули оранжевым, но с места он не сдвинулся. В отличие от остальных: Алиша подскочила и обняла меня, мазнув темными длинными волосам по плечу, высокий Хантер тоже поднялся, пожал мне руку, как любитель человеческих традиций. Доминик похлопал меня по плечу, а Чарли оттеснила ото всех желающих меня потискать, как истинная защитница, и подтолкнула к дивану.
– Куда вы дели Анхеля? – поинтересовалась я.
– Он под присмотром нянек, – ответила Чарли. – В кои то веки можно поужинать «взрослым» составом.