— А он об этом не любит. Хоронить-то кто помогал? Домовище сколачивал — хозяин-то не в себе был… и молчал все, молчал… так и уехал — молча.
— А волк — убили? — деловито вмешался Шерстобитов.
— Не… так и ушел. Из Чупы приезжали, весь лес прочесали. Егеря, охотники…
— Ага, — кивнул самому себе Шерстобитов и достал из кармана штормовки новенький блокнотик.
— Чего пишешь? — дружелюбно поинтересовался Кологреев.
— Фиксирую. Любое аномальное явление подлежит регистрации. Иначе — как работать?
— А! — сообразил Кологреев, — так вы из этих… тарелочников! То-то я смотрю, с рамками шастаете! Я думал — золото ищете, они тоже с рамками, искатели эти. Только слышь, друг, пустой это номер — волк их порвал, говорю тебе. Я сам тела осматривал.
— Вот она, — кивнул Шерстобитов на Варьку, — тоже вчера что-то видела.
— Ну, так мало ли, — застеснялась Варвара.
— Лера подтвердит.
Варвара вновь уперлась взглядом в стол.
— Значит, это не волк, — уверенно сказал Шерстобитов, — ни один волк не проживет так долго. Это нереально.
— А пришельцы — реально? — спросила Варвара изо всех сил нормальным голосом.
— Почему нет? — заступился за Шерстобитова Кологреев, — вот пару лет назад какие-то байдарочники стояли, так они в инспекцию прибежали, глаза выпучены, сами аж трясутся — ужас, говорят, чего деется!
Шерстобитов деловито строчил в блокноте.
— И что это было?
— А как, значит, стемнело, — жутким голосом сказал Кологреев, — сидят они, значит, у костра, и тут видят — по тому берегу идет кто-то. И не идет даже, а как бы плывет.
— В человеческий рост? Выше? Ниже?
— Выше, а как же. И голова такая — трубой. Темная голова, глаза горят только. Как две плошки горят!
— Ведроподобная голова, так. Обычное явление — в Пермской зоне таких неоднократно наблюдали. Действия объект производил?
— Какие действия? Шел себе и шел. Они как увидели, свернули палатку, и ходу. Заночевали в деревне, а утром и съехали. Байдарки, и то бросили. Ботик как раз завернул… Так они погрузились и съехали.
— Эмоциональная реакция имела место, так?
— Чего?
— Они ощутили что-нибудь? Почувствовали?
— А! Испытали необъяснимый страх…
— Сколько было наблюдателей?
— Двое его видели, — охотно пояснил Кологреев, — так заорали так, что остальные из палатки выскочили.
— Значит, все видели?
— Все. Шестеро их было всего.
— Это та группа, с которой Амелин беседовал, — пояснил Шерстобитов.
Глаза его горели. Как плошки, — подумала Варвара.
— Я так и думал, что информация достоверна! Людей сюда надо. Не наскоком — на сезон! И побольше — несколько групп!
Мишка внезапно отставил чашку и поднялся.
— Ну, я пошел. К Ивану мне надоть…
— Погоди, — забеспокоился Шерстобитов, — точную дату хоть назови…
Но Мишка махнул рукой и, нахлобучив кепку, протопал в сени.
— Так я зайду после, — крикнул вслед Шерстобитов, — расспрошу. Подробнее.
— Отчего ж нет, — гулко отозвался Кологреев.
— Дату, — бормотал Шерстобитов, — погодные условия, если помнит, по возможности — данные на свидетелей, потом — место пускай покажет. Прощупать надо бы место. А заодно выяснить, чья там могила, на поляне. Розовый валун, а на нем куст чертополоха вырезан. И три стебля сломаны. И год — восемьдесят четыре. И как раз в центре пятна… ну, аномалии кольцевой…
— Это тот художник вырезал, — вздохнула Варвара, — Мишка же сказал -тут их похоронили. Точно, восемь лет назад… в високосном году. А ты почему в блокнот писал? У тебя же диктофон.
— Для подстраховки. Вчера записал показания местного…
— Федора?
— Федора, да. Угрюмов, Федор Иванович, пятьдесят два года. Так потом еле расшифровал. Шумы, помехи. В местах аномалий пленка размагничивается. Типичный эффект. Но на диктофон я и сейчас зафиксировал. Незаметно. Люди, к технике непривычные, теряются при виде диктофона и не могут четко сформулировать мысли.
— А-а, — протянула Варвара.
Последние пару часов она тоже никак не могла четко сформулировать мысли.
Бедный хозяин их временного жилья! Так вот что с ним случилось! Вернее, не с ним, но все равно.
— А ты уже видел что-нибудь, Вадим? — очень оживленно спросила Лера.
— А как же. Мы оба видели.
Варька, исподтишка наблюдавшая за Меланюком, видела лишь, что тот тихонько покачал головой.
— Боковым зрением. Крупный объект, парящий в воздухе. Его условно гантелей именуют, — охотно пояснил Шерстобитов, — объект состоит из двух сфер, соединенных перемычкой, внутри каждой сферы — красный огонек. Типичный объект, наблюдаемый в аномальных зонах.
— И что? — блестя глазами, спрашивала Лера.
— При непосредственной попытке разглядеть подобный объект, он исчезает. Но съемка с применением фотовспышки способна зафиксировать его контуры. Я сделал серию последовательных кадров со вспышкой, вот проявлю, напечатаю, посмотрим.
— Ты и реактивы взял? — восхитилась Лера.
— Разумеется. Проявку нужно осуществлять как можно скорее, поскольку пленка в аномальных зонах имеет тенденцию засвечиваться. Анджей мне поможет. Где он, кстати?
Лера как-то сразу погасла и молча кивнула на дверь.
— Ладно. — Шерстобитов выложил на стол планшет, сделал какую-то пометку, — Эту я, вроде, обозначил. Но там еще одна была — только край промерить успел. Похоже, перекрываются они. Нужно будет еще раз все прощупать.
— Только не в одиночку, — вмешался Меланюк.
— Да! — спохватилась Варвара, — Мишка говорил, он человека ночью видел.
— Точно — человека? — переспросил Шерстобитов.
— Да уж не пришельца. Ходил по деревне и на наш двор заглядывал.
— Турист какой-нибудь, — разочарованно отмахнулся Шерстобитов, — или местный. Промысловик, скажем. Грибник. Охотник… Ладно, мне пора.
Он выбрался из-за стола и деловито направился в соседнюю комнату.
Варька, уперев ладонь в подбородок, наблюдала за ним. На сердце у нее было тяжко.
— Вы тоже видели, Игорь Оскарович? — тихонько поинтересовалась она, — объект, напоминающий гантелю?
Тот пожал плечами.
— Это просто раздражение окончаний зрительного нерва, вот и все. Если долго таращиться во тьму и не такое увидишь.
— Хоть гирю, хоть гантелю, — подсказал Пудик.
— Точно. Он же очень напряженно смотрел, Вадим. Рано или поздно в такой ситуации начинаешь видеть нечто. Причем, именно боковым зрением. Мерцание на краю сетчатки.
— А вы?
— А я вижу только то, что есть. Я смотрел, чтобы он в яму не упал. Ухабов там много.
— А если он проявит свои пленки и там…
— Рефлекс? На рассвете воздух может образовать линзу. Из-за перепада температуры. Вот вам и рефлекс.
Он тоже поднялся из-за стола.
— Пойду, почитаю. Забавно — журналы и не такие уж старые. От силы лет десять, а уже совсем другая эпоха.
— Ага, — согласился Пудик, — речь Брежнева на каком-то съезде ЦК КПСС.
— Скорее, Андропова. Ладно, вы тут без меня…
И зачем было ехать сюда — гадала Варвара, — чтобы читать старые журналы?
Она украдкой шмыгнула носом и вздохнула. Не надо было вообще сюда ехать. Тайная надежда на чудо, живущая в душе у каждого, самого здравомыслящего человека, похоже вновь завела в какие-то непролазные гнилые дебри. Ведроподобный пришелец, тоже мне!
— А я видел, — неожиданно сказал Артем.
— Да? — Лера опять оживилась, — Пришельцев?
Варвара поднялась и начала убирать со стола. Остатки Пудиковой гречневой каши застыли бурой коркой на дне кастрюли.