«Ага, клюнул ее жареный петух!— подумал он, испытывая волнующее удовлетворение.— Ну. хорошо! Она получила то, чего искала и добивалась. А я что? Мне-то зачем в монахи записываться Она меня вычеркнула из своей жизни. Вот даже в письмах нтгчего.. Все-таки живу в одной квартире с ее матерью. Могла бы спросит!: обо мне. Как, мол, уживаетесь там оба? Кто пол моет, кто стирает Да мало ли о чем можно спросить. А тут на тебе — ни слова, ни полслова. Будто бы и нет Трубина».
И он стал размышлять о том, что зря не ходил эти дни к Флоре, что это его монашество никому не нужно. Никому! Уж Софье-тг во всяком случае.
У Флоры были гости.
В сенях она шепнула Трубину:
— Чимита пришла. Мы в кино хотели. А тут они неожиданно Не угадаешь — кто.
— И угадывать не собираюсь.
То, что здесь Чимита, это его почему-то обрадовало. «Да, но он? еще про кого-то говорила,— ворохнулась мысль.— Кто же еще пришел?» Он взял Флору за плечи и повернул к себе. Она поняла его
— Из твоей бригады.
— Кто? Бабий?
— Ленчик Чепезубов и с ним еще один.
— Ленчик?! Откуда такое знакомство?
— Потом узнаешь.
В комнате у Флоры настежь распахнуто окно. Ветер пузырил тюлевую штору. Красные блики шевелились по стенам. На диване сидели Ленчик и Колька Вылков. У стола стояла Догдомэ, листала журнал. Григорий уже привык видеть при желто-красном освещенииФлору и ей этот свет был к лицу, а эти трое выглядели, как загримированные?
— Какими судьбами?
— Да вот зашли случайно,— сказал Чепезубов. — Старый хлеб- соль не забывается.
— Ленчик у нас в больнице лежал,— пояснила Флора.
Она остановилась в дверях, не зная, чем занять гостей.
— Как же тебя угораздило обморозиться?— спросил Трубин. Чепезубов стал охотно рассказывать:
— Я тогда в школе учился. Мать собиралась на Байкал. Отпуск нее подошел. Ну, купила мешочек муки, а в муку затолкала полира, чтобы не разбить в дороге. А я подсмотрел... Эту бутылку
вдвоем с приятелем кончили. Домой я побоялся пойти, ночевал чердаке клуба. Вот потерял где-то, вот ногу и обморозил.
— Ну, а мать что?
— А что мать? Ничего. Взяла из моей копилки четыре рубля, сказала, что это я свои сбережения пропил. Как сейчас, помню... четыpe рубля мелочью. Я эти деньги копил на ласты и накомарник.
Хотел летом двинуть в турпоход. Да не вышло. В больнице провалялся. Чуть ногу не отрезали. Вот так...— Он полоснул ребром ладони выше лодыжки.
— У нас с обморожением часто лежат,— сказала Флора.— И все пьянке. У одного пальцы обеих рук отрезали. Прямо жуть. Мощой, а вот... .
— А у меня обошлось,— перебил ее Ленчик и засмеялся.
— Повезло тебе,— сказала Флора. — Но учти, раз — повезло, два — повезло, а на третий — не повезет.
— А мне все равно, лишь бы меня лечили красивые женщины! Григорий заметил: Флоре стало стыдно от этого Ленчикова комплимента. Она стояла растерянная.
— У меня есть знакомые,— вдруг заговорила Флора со странной решимостью.— Не так давно поженились. Как-то ее встречаю, ну, разговорились. Она мне про своего мужа... Смеется и рассказывает. Без конца смеется. Муж у нее просит: «Дай денег».— «Зачем !?» Оказывается, кто-то продает мотоцикл без колес, а где-то колeca продают. Так мужу пришло в голову все это купить, собрать с выгодой продать. Ну она ему, конечно, денег не дает. А он с новой идеей. «Покупаем,— говорит,— мотор на двоих с соседом, конструируем моторную лодку, едем ловить рыбу, продаем, а там, глядь, пол-«Волги» есть. Жена, конечно, против. А у него новая затея. «Поступлю,— говорит,— в институт, буду учиться на инженера. За год кончу три курса». Жена ему: «Ка-ак? За год?» Он свое: «А что я? Дурак, что ли?» Жена спускает его фантазию на тормозах «Валентин, три курса за год ты не кончишь, но два, видимо, кончишь».— «Не-ет, только три».— «А может, два?» Сам, конечно, ни в какой институт не идет. А ревнивый до чертиков. Прямо Жуть. Я ей говорю: «Лидка, как ты с ним живешь? Я бы не смогла. Это же колоссальный чудик!» И что вы думаете? «Он,— говорит,— у меня с причудами. Это верно. Но жить я с ним буду все равно Мне его жалко. Он обещал утопиться, если я уйду от него». Слушаю ее — мне ее жалко. Думаю, так жить—надоест быть женщиной. Вообще...
«Она все-таки завидует той Лидке,— подумал Григорий.— В чем- то ей завидует. Может быть, в том, что у Лидки есть Валентин. Колоссальный чудик, а все же...»
— Мало ли на свете забавного,— сказал Колька Вылков. — Вот у нас...
Но его перебила Догдомэ. Она спросила у Флоры:
— А чего тебе-то надоело быть женщиной? У тебя никакого Валентина пока нет.