Но гада, который вывалил на Эл-сити тысячу десантников, Майк не увидал, пока тот не завис при посадке. За миг до нее. Мог бы засечь несколькими секундами раньше, если бы смотрел на восток локатором при новой катапульте в Море Волн. Но случайно в это время он драконил своего «дурачка-сыночка» и они смотрели на запад, на Терру. Впрочем, эти секунды роли не сыграли бы. Внезапность была так здорово спланирована, такая полная, что в девятнадцать ноль-ноль по Гринвичу силы вторжения по всей Луне вдарили раньше, чем кто-нибудь что-нибудь заподозрил. И не случайно это произошло в новоземлие, когда поверхность над всеми лунными поселениями солнце поливает. В Главлуне плохо знали, что на Луне творится, но четко усвоили, что в светлые полмесяца ни один лунтик без нужды на поверхность носа не высунет, а если всё же придется, то постарается справиться по-быстрому, вниз нырнет в темпе и на свой дозиметр глянет.
Вот так они и прихватили нас без гермоскафов. И без оружия.
Но хотя десанты мы и перебили, шесть транспортных бортов стояли у нас на поверхности, а седьмой борт, командный, над нами по небу ширял.
Когда заваруха возле «Bon Morche» кончилась, я спохватился и нашел телефон. Из Гонконга ни звука, от профа ни звука. Бой в Джонсон-сити кончился нашей победой, бой в Новолене – тоже: тамошний десантный борт завалился набок при посадке, десантная группа из-за потерь при посадке оказалась жиденькая, и ребята Финна даже захватили поврежденный борт. В Черчилле и Саб-Тихо всё еще шел бой. Другие поселения не затронуло. Майк перекрыл движение по трубам и резервировал межпоселковую телефонную связь для правительственных переговоров. В Верхнем Черчилле произошла взрывная декомпрессия, локализовать не удается. Да, Финн доложился, его можно достать.
Ну, я поговорил с Финном, сказал ему, где стоит тот гад, договорились сойтись у шлюза номер тринадцать.
Опыт у Финна был почти тот же, что у меня: как холодной водой обдало. Только у него гермоскаф был при себе. Управляемости своей пехотой-лазерщиками он во время боя так и не добился, а сам дрался в одиночку, участвовал в бойне в Старом куполе. Теперь начал собирать своих ребят, один офицер сел у него на связь в конторе «Bon Morche». С подчиненным командиром в Новолене Финн связался, но очень тревожился за Лун-Гонконг. «Манни, а не след ли кинуть туда людей по трубе?» – меня спросил.
Я сказал, мол, обожди, эти до нас по трубе не доберутся, покуда энергопитание у нас, и сомневаюсь, чтобы тот борт мог взлететь. Давай, мол, лучше глянем на этот.
Ну, мы прошли через шлюз тринадцать, пробрались в самый конец нашей гермозоны в туннели нашего соседа (он, кстати, верить не хотел, что на нас напали) и его люком на поверхность воспользовались, чтобы кинуть глаз на этот борт с точки в километре к западу от него. Осторожненько крышку приподняли.
А потом откинули и на поверхность вылезли.
Скальные зубья нас прикрывали. Мы, как краснокожие, прозмеились на кряж и осмотр произвели через шлемные бинокли.
Потом отвалили за скалу поговорить. Финн сказал:
– Думаю, мои хлопцы с этим управятся.
– Каким образом?
– Если тебе сказать, ты начнешь соображать, а почему вдруг не выйдет. Как насчет позволить мне по-своему концерт устроить, а, кореш?
Слыхивал я об армиях, где начальничку никто «заткнись» не скажет. Это «дисциплина» называется. Но мы же были самодеятельность. Финн согласился, чтобы я присутствовал. Без оружия.
Примерно час у него ушел на подготовку и две минуты на само дело. Он разместил дюжину людей вокруг борта через фермерские выхода на поверхность, приказал полное радиомолчание, да кое у кого гермоскафы были не радиофицированы, у городского народа. Сам Финн занял самую дальнюю позу на западе. Выждал, сколько, на его мысль, надо, чтобы все заняли места, и дал сигнальную ракету.
Когда она над бортом зажглась, все разом жикнули, сначала каждый по заранее назначенной антенне. Финн израсходовал батарею, заменил и давай сажать прямо по корпусу. Не по входному люку, а по корпусу. Пятно раскалилось докрасна, тут же рядом второе появилось, третье, – все в одну точку били, по одному и тому же листу обшивки. И вдруг сталь как потечет, во все стороны брызги, и видно стало, как воздух из борта – пшш! – вроде мерцающий туманный столб. Пока батареи не кончились, они успели ту еще дыру в корпусе просадить. Можно было представить, какой тарарам там внутри поднялся, ревуны ревут, люки в переборках хлопают, аварийщики силятся дырку заштопать. А тут вторая! А за ней третья, поскольку те, кто с других сторон притаились, еще два места распанахали. Только корпус жгли, больше ничего. Корабль был заатмосферной постройки, на орбите собран, у него гермокорпус отдельно, а силовой блок и баки отдельно. Дали туда, где больше толку было.
Финн прижался шлемом к моему и сказал:
– Теперь не взлетит. И связи у него нет. Навряд они корпус заштопают, чтобы в нем без гермоскафов можно было отсиживаться. Пускай постоит пару дней. Что скажешь? Посмотрим, как они оттуда полезут. А не полезут – я могу сюда приволочь мощный бур и устроить им потеху в том же стиле, но всерьез.
Я решил, что Финн знает, как дальше концерт вести без моей халтурной подмоги, ну, и спустился вниз, вызвал Майка, мол, пусть даст мне капсулу добраться до локаторов дальнего обнаружения. А он спросил:
– Скажи, зачем? Оставайся внизу, там безопасней.
Я говорю:
– Слушай, ты, полупроводники навалом! Чего выставляешься? Ты просто министр без портфеля, а я министр обороны. Мне надо видеть, что творится, а шаров у меня только два, не то, что у тебя гляделки по всем Кризисам насованы. Хочешь всю забаву себе застолбить?
Он ответил, чтобы я не нарывался и не базлал.
Мол, он мне со всех своих дисплеев выдаст картинки на видеоэкран, скажем, в «Дрянде», поскольку не хочет меня подвергать. И, мол, слышал ли я хохму про буровика, который свою маму расстроил?
Я сказал:
– Майк, я очень тебя прошу, дай мне капсулу. Я ее встречу в гермоскафе на подходе к Западному вокзалу, поскольку на самом вокзале, как ты знаешь, не до того.
– Окей, – он сказал. – Твоя шея, не моя. Через тринадцать минут. Дотащу тебя до огневой позиции «Джордж», но не дальше.
Весьма любезно с его стороны. Добрался туда и по-новой схватился за телефон. Финн почти повсюду дозвонился, либо разыскал подчиненных, либо назначил добровольцев и объяснил, как наделать шухера десантным бортам. Повсюду кроме Гонконга. Из чего мы сделали вывод, что гады главлунские взяли Гонконг. Кругом народ крутился, и поэтому я спросил:
– Адам, как считаете, не послать ли бригаду на вертокате, чтобы попыталась восстановить ретранслятор БЛ?
– Вы говорите не с гаспадином Селеной, – ответил Майк незнакомым голосом. – Вы говорите с одним из его помощников. Адам Селена находился в Нижнем Черчилле, когда там произошла общая разгерметизация. По предварительным данным, Адам Селена погиб.
– Чтоо?
– Глубоко сожалею, гаспадин.
– Не вешайте трубку!
Я турнул пару буровиков и девчонку, что были в помещении, по-новой присел к телефону, опустил заслонку и тихо сказал:
– Майк, разговор без посторонних. Ты чего это выдумал?!
– Ман, – ответил он негромко, – подумай сам. В один прекрасный день Адаму Селене всё равно отваливать. Он свое дело сделал и, как ты сам отметил, уже мало что значит в правительстве. Мы с профессором говорили на эту тему. Весь вопрос сводился к выбору момента. Ты в состоянии представить себе лучшую последнюю услугу Адама, чем гибель во время этого вторжения? Так он станет национальным героем… а такие герои нужны нации. Сказано, «по предварительным данным», и пусть так будет до разговора с профессором. Если ему всё еще нужен «Адам Селена», может оказаться, что он отсиделся в частной гермозоне и спасся.