В этот момент лучи закатного солнца прорвались сквозь тяжелое белое облако у горизонта и ударили в лицо Луначарскому. Глаза его были уже навеки закрыты, и он не увидел, но почувствовал яркий свет солнца. И упал навстречу солнцу.
На следующий день газеты Франции сообщили: «23 декабря 1933 года во Франции в городе Ментоне скончался русский посол в Испании, бывший нарком просвещения в правительстве Ленина — Анатолий Васильевич Луначарский».
Луначарский говорил, и сказанное относится и к нему самому: «Умирающие на посту в нашей партии не умирают целиком, в самой лучшей своей части, в той, которая при жизни им была дороже всего, — они остаются бессмертными». Деятельность, посвященная культуре и осуществлению высоких идеалов, не перечеркивается временем.
В Ментоне Луначарскому воздвигнут памятник. В извещении о смерти Луначарского ЦК ВКП(б) характеризовал его как «старого заслуженного революционера-большевика, одного из видных строителей советской социалистической культуры». Урна с прахом Луначарского была захоронена в Кремлевской стене. В его честь названы астероид, две улицы в Перми, улица в Калуге и улица в Петрозаводске. Пензенскому драматическому театру присвоено имя А. В. Луначарского.
ЭПИЛОГ
Луначарский был незаурядным человеком, и именно вследствие незаурядности, многогранности, противоречивости даже современникам, тем более что не все из них смотрели на него доброжелательными глазами, трудно было дать ему объективную оценку. Поэтому справедливо будет выслушать и отрицательную характеристику этого человека. Так, например, Леонид Андреев писал: «…большевизм съел огромное количество образованных людей, умертвил их физически, уничтожил морально своей системой подкупов, прикармливания. В этом смысле Луначарский со своим лисьим хвостом страшнее и хуже всех других Дьяволов из этой свирепой своры. Он трус и чистюля, ему хочется сохранить приличный вид и как можно больше запутать людей, зная, что каждое новое „имя“, каждый профессор, ученый интеллигент или просто порядочный человек соответственно уменьшает его личную ответственность. Если даже Нерона многие одобряют за любовь к искусству, то как же ему, Луначарскому, не создать некоего „золотого века“, рая художников и режиссеров, рая, который так приятно контрастирует с черной чрезвычайкой и придает Л[уначарскому] вид исключительного джентльменства. Светлый луч в темном царстве — так, вероятно, он сам мыслит про себя, ибо кроме всего он человек пошлый и недалекий». В этой мажущей портрет наркома просвещения черным дегтем «живописи» были свои реальные черты. Люди, творившие революцию, как и сама революция, были неоднозначны, и их нельзя воспринимать только в розовом свете. Реальной историческая личность становится тогда, когда ее отрицательные характеристики оказываются сопоставленными с положительными. Старейший деятель культуры, почетный академик А. Л. Кони, повидавший не одного министра, утверждал, что Анатолий Васильевич — лучший министр просвещения в истории России. В. В. Маяковский вторил ему: «Ни одна страна в мире не имеет такого министра народного просвещения». А. С. Бубнов, сменивший Луначарского в 1929 году на посту наркома просвещения, называл своего предшественника — в духе фразеологии тех лет — «приводным ремнем от партии к художественной интеллигенции».