– Так как же возникла Луна? – сказал он. – Есть мнения?
Слушатели молчали. Большинство, похоже, скучало. Даже его друзья. Джек решил, что почти все пришли сюда, чтобы как-то его поддержать. Их вообще не интересовала вся эта фигня о Луне.
Но они поймут, как ошибаются.
– Правильное решение проблемы очевидно, – сказал он, стоя лицом к доске. – Подумайте вот о чем: Луну можно считать ребенком Земли, не так ли? Откуда берутся дети? Ответ конечно же таков…
Огромными буквами, со скрипом нажимая на мел, он написал:
И услышал за спиной общий вздох изумления.
– Правильно, – сказал он, набрасывая схему рядом со словом «СЕКС». – Коитус. Соитие. Трахнуться, перепихнуться, отодрать, натянуть, вставить. Другими словами, кинуть палку. Слиться вместе в безумном, страстном объятии и… – Он выронил мелок, схватил другую тряпку и хлопнул ею по первой, создав огромное облако белой пыли. – Опа! Вся ваша жизнь навсегда меняется с одним мгновенным пьянящим актом всепоглощающего желания.
Он сделал паузу и кашлянул, затем вытер лоб и повернулся к слушателям.
– О, а у некоторых к тому же еще растет животик.
Слушатели удивленно на него уставились. Его друзья побледнели.
– Ну, бросьте, мы тут все взрослые, – раздраженно сказал Джек. Тут он заметил детей Хэлли в конце комнаты. – Хорошо, большинство – взрослые. А остальные очень быстро вырастут.
Он опять повернулся к доске.
– Вот у нас – Земля, которую я в дальнейшем буду называть Мамой. Сквозь космос летит бродяга – возможно, планетоид размером с Марс, – который мы будем называть Папой.
Он нарисовал ряд стрелок от «Папы» к «Маме».
– И что же происходит, когда этот бравый ковбой, пролетая через космос, встречает нашу пышную, полную сил и – самое главное – одинокую милашку, всю свою жизнь проводящую в довольно утомительном движении по одному и тому же кругу? Ну, он нацеливается на нее, обольщает и…
Джек запрокинул голову и сымитировал звуки, которые сам часто издавал при оргазме. Потом снова взглянул на аудиторию и увидел, что несколько человек встали и направились к выходу. Несомненно, они хотели хорошенько рассмотреть Луну. Он закричал, чтобы они его услышали.
– Но Папа сделал роковую ошибку! – заорал Джек, снова взяв мел и рисуя пучок стрел, исходящих от точки взаимодействия «Папы» и «Мамы». – Вместо того, чтобы просто использовать Маму для собственного удовольствия и затем уйти, он влюбляется в нее. Но, увы, Мама его не любит, и он раздавлен горем. Он взрывается на миллионы кусочков, и после него остаются лишь выжженные останки. Мама, слишком поздно поняв, что все же немного любила этого козла, теряет часть своей наружной коры в том же самом неистовом смешении секса и самоуничтожения. Но ее ядро, ее истинное железное сердце, остается целым и невредимым. Как видите, она выжила.
Он начал рисовать мелом вокруг «Мамы» кольцо беспорядочно разбросанных точек.
– Таким образом, снаружи Мамы оказался эмбрион, состоящий из ее собственных частиц, смешанных с частицами Папы, своего рода диффузная зигота, которая вращается и вращается вокруг нее. В конечном итоге большинство этих частиц слились друг с другом и превратились в прекрасную дочь.
Он оставил доску и пошел к высоким окнам в восточной стене. Полная Луна теперь высоко стояла над городом, и в ее чистом свете он вздрогнул от сладостных предчувствий.
– Вот она. Ее мать назвала ее Луной. Она переходит из фазы в фазу и заставляет нас терять самообладание – но мы не должны винить ни ее, ни ее мать, памятуя, каким образом она получилась. Вспомните, как тяжело быть родителем-одиночкой или его ребенком.
Он еще какое-то время повосхищался красотой дочери, затем вздохнул и отвернулся от окна. Похоже, довольно много людей ушло. Но его друзья остались.
Джек им подмигнул, и тут будто кто-то шепнул ему, что Лили ждет в потоке лунного света в зарослях деревья ев к северу от клуба.
– Есть вопросы? – спросил он.
Вопросов, видимо, не было, поэтому он поблагодарил слушателей за то, что пришли, открыл окно и выпрыгнул во внутренний двор. Направился к деревьям. На ходу он сдирал с себя свитер и расстегивал пуговицы рубашки.
Тут кто-то схватил его за руку и остановил. Джек повернулся и увидел Стивена. Тот смотрел на Джека из-за стекол очков широко раскрытыми и тревожными глазами. Джек забеспокоился.
– Эй, дружище, в чем дело? – спросил он, положив руку Стивену на плечо. – У тебя такое лицо, словно ты только что лучшего друга потерял.