Через десять миль спуска скорость спуска еще больше упала, и наконец мы обратили внимание, что больше не опускаемся. Более того, мы даже стали несколько подниматься вверх. Поднявшись миль на восемь, мы снова начали опускаться вниз. На этот раз мы спустились на шесть миль, затем остановились и поднялись на четыре мили. Эти бесконечные колебания наконец прекратились, и мы повисли в ста тридцати милях от дна кратера. Стояла почти полная темнота, и о том, что происходит снаружи, мы могли судить только по показаниям приборов. Естественно, внутри корабля было светло и тепло.
Когда наше судно еще не остановилось, мы наблюдали внизу слабое свечение, которое первым обнаружил Нортон. Мы глубоко задумались. В конце концов юный Нортон не выдержал и заговорил первым.
— Прошу прощения, сэр, — деликатно начал он. — но вы не говорите нам, что думаете по этому поводу. Как по-вашему: где мы находимся, почему висим между небом и землей, и почему судно поворачивается всякий раз, когда мы проходим определенную точку?
— Можно только предполагать, — ответил я. — Согласно единственной в своем роде и довольно распространенной теории, Луна представляет собой пустую сферу с толщиной стенок около двухсот пятидесяти миль. Гравитационные силы не позволяют нам подняться выше, а центробежная сила не дает нам упасть.
Остальные кивнули. Они вынуждены были согласиться с этой довольно странной теорией, так как ничем иным не могли объяснить необычного поведения нашего судна. Нортон пересек рубку, желая снять показания барометра, которым мы пренебрегали с момента, когда начались странные эволюции корабля. Я обратил внимание, что брови нашего младшего лейтенанта изумленно изогнулись, когда он взглянул на барометр. Нортон внимательно изучил показания прибора и обернулся к нам.
— Видимо, какая-то ошибка с прибором, сэр, — сказал он. — Барометр фиксирует величину, равную давлению на поверхности Земли.
— Это можно легко проверить, — ответил я. — Мы выключим систему регенерации и приоткроем люк. Пяти секунд будет вполне достаточно для проверки работоспособности барометра. — В некотором смысле это была довольно рискованная процедура, но с Джеем возле генератора, Вестом возле люка и Нортоном у воздушной помпы я знал, что мы в безопасности, даже если атмосферы не окажется вовсе. Единственным неприятным моментом во всем этом эксперименте было то, что мы могли наткнуться на отравляющий газ такой же плотности, как и земная атмосфера. Однако в нашем положении следовало рискнуть жизнью. Мы сознавали: возможность столкнуться с отравляющим газом не сильно повлияет на результат нашей экспедиции.
Все-таки должен признаться, это был довольно напряженный момент, когда трое мужчин заняли свои места в ожидании моей команды. Если бы мы выяснили природу лунной атмосферы, что нам мешало продолжать исследования? Если здесь была атмосфера, мы могли бы двигаться в ней, в конце концов — выйти из корабля и вдохнуть свежего воздуха. Все были готовы, и по моему приказу Джей приготовился выключить генератор, Вест — открыть люк, а Нортон — запустить воздушную помпу. Если воздух окажется непригоден для дыхания, Вест подаст сигнал Нортону, и тот поможет ему закрыть люк, а Джей мгновенно включит генератор.
Так как Вест рисковал больше других, я подошел к нему и остановился на таком же расстоянии от люка, что и он. Затем прозвучала моя команда. Все сработало отлично, и дуновение свежего холодного воздуха пронеслось по внутренним помещениям «Барсума». Джей и Нортон вглядывались в наши лица, стараясь заметить малейшее отклонение от нормы, но поняли так же быстро, как и мы, что результаты проверки вполне удовлетворительные. Все заулыбались, хотя я уверен: никто из присутствующих не смог бы объяснить, почему он чувствует себя счастливым. Видимо, обнаружив условия жизни, близкие земным, мы радовались тому, что, хотя скорее всего никогда не увидим родной мир, но хоть будем дышать таким же воздухом.
Я приказал вновь включить моторы, и мы двинулись по огромной спирали, направляясь к внутренней поверхности Луны. Наше движение было довольно медленным, но по мере спуска температура неуклонно росла, а барометр неизменно показывал наличие атмосферы земного типа. Свечение под нами усиливалось по мере приближения к неизвестному источнику освещения, пока огромный колодец, в котором мы находились, не залил свет.