Велди могла чувствовать себя счастливой - ей было, куда писать. У очень и очень многих школяров Даркорской смешанной родных не было вовсе, а те, что все-таки имелись, зачастую видели счастье только на дне кружки дешевого пойла. Девочка слышала тайком передаваемые слухи, что некоторые из учениц постарше, дабы выручить пропивающих королевскую милость родичей, уходят из школы и занимаются постыдными, но весьма неплохо оплачиваемыми делами.
Впрочем, чего только не начинают болтать, потеряв связь с внешним миром.
За ворота учеников не выпускали, так что до них доходили лишь обрывки сведений: через почтальонов, нечастых родственников, пришедших под стены и допущенных проведать детей, да через обозников, пригоняющих к школе вереницы телег с пищей, дровами и другими необходимыми в быту вещами. Заодно эти люди забирали для продажи в городе то, что сумели сделать ученики свободными от занятий вечерами. Корзины, метлы, резные доски, ткань и вязание - все это охотно брали на даркорском рынке, а школа пополняла свою казну. Караванщики были если и не самыми частыми, то самыми осведомленными из гостей крепости. Однако, под стать лично контролирующему разгрузку Вонгу, рот лишний раз они раскрывать не спешили, так что неудивительно, что обитатели старой крепости знали о происходящем за стенами очень мало.
Еще иногда к Кирину приезжали какие-то вельможи на прекрасных скакунах, но те с простыми учениками и вовсе не собирались заговаривать. Какой там! Один паренек желал хотя бы на чудесных коней поглядеть поближе - и то слуги чуть не отмутузили...
А вот о любом чихе здесь, в пределах замка, вскоре уже толковала вся школа.
Велди нравились посиделки у старого тиса не только потому, что там было спокойно и как-то особенно хорошо, вовсе нет. Из-под сени дерева еще и прекрасно наблюдалось за другими, что, в отсутствие других развлечений, порядочно скрашивало тусклые будни девочки.
Она даже придумала особую игру: угадывать кто куда идет, что задумал..? Для этого нужна была наблюдательность, так что Велди, и раньше державшая глаза и уши открытыми, начала с особенным усердием запоминать привычки и особенности характера, жесты и мимику каждого, с кем ей доводилось познакомиться поближе. Пожалуй, такого тщания не смог бы добиться от девочки ни один наставник.
Вот прохаживается туда-сюда стряпуха с красивым именем Гвендилон. Она так устает на кухне - плачется женщина каждому, кто готов слушать - что ей просто необходимы прогулки на свежем воздухе. Ветерок шевелит темные локоны южанки и Велди с сожалением прикасается к своим так и не отросшим еще до пристойной длины волосам. Хорошо хоть, удалось подровнять немного, а то так бы и ходила чучелом.
А вот сосредоточенно рассматривает то один, то другой невзрачные с виду цветы Фаркон. Седина лекаря, большого знатока целебных трав, серебрится на солнце, щурятся подслеповатые глаза. Не был бы он так занят, девочка могла с ним заговорить. Однако отвлекать Фаркона от дела - себе дороже. В такие моменты добродушный старик бывает резок, может и нагрубить.
В окне украшенной пинаклями башни мелькает, чтобы тут же исчезнуть, загорелое до черноты лицо учителя изящной словесности. Велди знает, что мужчина обитает в замке с женой и здоровенным котом, но плохо помнит, как его зовут. Словесность младшая группа еще не проходила и девочка редко пересекалась с этим наставником.
Красивой, но глуповатой Иранайке, дочери разорившегося мельника, опять попала в рот смешинка и она заливается хохотом. Хитрый Скардинг выменял у одногруппника какой-то особый камешек, сквозь который можно глядеть на солнце и не слепнуть, а теперь предлагает воспользоваться таковым другим мальчишкам - за желание. Грустят, взявшись за руки, Калди и Раава - их вместе привезли из рыбацкой деревушки, где девочки жили хуже рабынь. Должно быть, опять вспоминают не вернувшихся из моря отцов.
Велди не посвящала в правила своей игры даже Гвин, так и оставшуюся для девочки единственной подругой. И не потому, что боялась непонимания или ей жалко было открывать секрет. Просто Велди хотелось иметь что-то свое, личное и неприкосновенное. Единообразие серых ученических одежд, вечное движение в общей массе, постоянное ощущение локтя не на шутку угнетали девочку. К тому же ученики, казалось, постоянно пребывали под наблюдением. На занятиях ли, в столовой, в общей комнате или спальне - всюду. Негде было спрятаться от чужих глаз и некуда сбежать от правил и распоряжений. Так что эти короткие моменты свободы, когда можно отдохнуть, наконец, не только телом, но и душой, были для Велди очень ценной наградой. А придуманная игра добавляла какой-то сердитой уверенности в себе. "Вы следите за мной? Ну, а я прослежу за вами!" Постепенно, один за другим, ученики и наставники раскрывались перед девочкой, словно книжки с картинками. Иногда школьникам давали читать таковые, пусть даже только с разрешения учителя, на три дня и под сердитые вздохи книгохранителя, человека вредного и переживающего за свои бесценные фолианты куда больше, чем за все остальное вместе взятое.