Додумать девушка не успела. Человек в плаще прошел мимо, бросив на нее равнодушный взгляд, а потом, прижимая одной рукой к груди кипу бумаг, без стука вошел к Госпоже. Невежа...
Азира, раздосадованная ошибкой, бросилась искать настоящего шпиона. И нашла его стоящим за одной из колонн, при этом спящего, привалившись спиной к мрамору. У "толкового" было плохо выбритое треугольное лицо, слипшиеся волосы, рост ниже среднего и грязно-зеленая одежда.
- Эй, ты, просыпайся, - сказала Азира. Человек продолжал глубоко дышать. Тогда, преодолев отвращение, девушка похлопала его одним пальцем по замызганному плечу. На нее сейчас же уставились мутные спросонья глаза неопределенного цвета.
- Это ты знаешь, где найти Рэйверона? - продолжила Азира пасмурно.
- Да. Но об этом лучше не здесь. Всюду уши... Мое имя Тарега, кстати, - быстро отвечал коротышка хриплым голосом.
- Глупец! Разве я спрашивала, как тебя зовут? - грозно прошипела девушка и прежде, чем новый знакомый ответил, несильно заехала ему в ухо. - Червяк - вот твое новое имя, ясно?
- Я... ясно, - в бегающих глазках шпиона отразилось недоумение.
- И называй меня госпожой!
- Да, госпожа... Мне все ясно...
- Вот и хорошо, - усмехнулась Азира презрительно. - А теперь идем в тихое местечко, чтобы ты мог все мне рассказать, Червяк.
Глава 2. Корни и ветви
При попытке к бегству Велди сдуру так изрезала ноги, что почти две недели не могла ходить. Может, это было и к лучшему. Школьный лекарь оказался человеком словоохотливым и часто захаживал в комнату к своей единственной на то время постоялице, чтобы поболтать. Его помощницы и сами неплохо врачевали разбитые носы и колени, так что старый Фаркон мог не беспокоиться за здоровье других учеников, полностью посвятив себя девочке. Он несколько дней подряд заставлял Велди глубоко дышать, а сам вслушивался - не объявятся ли хрипы? С его точки зрения, после прогулки нагишом, мокрой и на ветру, больная должна была уже заходиться кашлем. И хотя ничего подобного от девочки он не дождался, весь срок лечения потчевал ее противным нутряным салом и какими-то порошками.
Ступни, занимавшие мысли Велди куда больше, на старика впечатления не произвели вовсе. Тело, дескать, молодое, заживут понемногу и сами. Главное, чтобы повязки были чистыми.
Когда при первом знакомстве Фаркон промывал ей раны, Велди была готова хоть на руках, но убежать, такой огненной болью охватило вдруг все ноги до колен. Но, конечно, никуда не убежала, а боль вскоре утихла, став вполне сносной, а после и привычной.
Там же, в одной из башен замка, выделенной под больницу, девочка с немалым удивлением узнала, что мать собрала ей в поездку кое-какие вещи. Где все это время был неприметный узелок, способный послужить Велди хоть каким-то вещественным напоминанием о доме, лучше было и не спрашивать. Фаркон сказал ей, что такое бывает сплошь и рядом. В прошлом году так и вовсе потерялся в дороге один мальчишка, она еще легко отделалась. Лекарь вообще много чего рассказал девочке о жизни в школе и о людях, этой жизнью управляющих.
Уже знакомый Велди Кирин почитался обитателями замка человеком достойным, большинство наставников - также. Но с некоторыми старик не желал бы встречаться в узком коридоре без стального, хорошо отточенного аргумента.
Старший надзиратель Вонг, к примеру, имел дурную привычку по ночам не спать, а бродить, выискивая нарушителей порядка. Пойманных на чем-то ерундовом, но не самом законном он помечал в особой книжице и больше несчастные себя чувствовать спокойно уже не могли - у Вонга всюду были глаза и уши. Попавший в список ученик забывал о любых послаблениях, зато уж очередное ужесточение правил, либо строгие внушения, столь любимые надзирателем, касались его в первую голову. Провинившимся серьезнее Вонг предлагал явиться к нему в течение недели и, не меняя выражения лица, расписывал их спины с поистине завораживающей ловкостью. Говорили, что раньше он не то служил при тюрьме, не то сам томился в застенках, откуда и принес палаческие ухватки. Бывало, после встречи с ним и к лекарю обращаться приходилось.
Младшие надзиратели особой свирепостью не отличались, хотя лишний раз попадаться им на глаза, а тем более нарушать правила Фаркон Велди все же не советовал.
Были люди жесткие и среди наставников, но жестоких, хвала богам, не имелось.
Поедая жидкую школьную похлебку или кашу, сваренную из какой-то невиданной ей раньше чечевицы, девочка внимательно слушала рассказы добродушного лекаря и сама без утайки рассказывала ему о своей прежней жизни. Можно сказать даже, что они стали друзьями.