— Ваш муж?..
Кристина почувствовала, как дурацкая краска заливает ее щеки. Она представилась ему незамужней потому, что объяснения всегда были для нее болезненны. К тому же она думала, что видит его первый и последний раз.
— Я вдова, — ответила она низким голосом, — мой муж умер почти год назад.
Его глаза сразу же потеплели.
— О, я понимаю, извините, что затронул больную тему.
— Все прошло.
Она была немного удивлена, что это действительно оказалось именно так. Мысли о Дэвиде еще напоминали ей о большой потере, но ужасное, пронзающее сердце горе уже не так мучило последние месяцы.
Кристина снова коснулась кулончика.
— Первый раз, когда я одела это после его смерти, первый раз, когда я вообще куда-то с кем-то вышла.
«Странно, — подумала она, — все, казалось бы, становится на свои места».
— Хейл Филлипс — мы трое были очень хорошими друзьями — приехал вчера увидеться со мной, — она загадочно улыбнулась. — Знаете, я никак не ожидала, что он сюда приедет. Жизнь в пустыне — это не в его духе.
— Любопытство, наверное, — сказал Антонио, и его глаза сначала расширились в холодном размышлении, но сразу потеплели. — Желание восстановить вашу дружбу? Что может быть более ясным. А между прочим, что значит «жизнь в пустыне»? Я думаю, что пустыня — это очень многое, включая очень разных людей.
Разговор стал более отвлеченным, когда началась беседа о пустыне, о Мексике, о развалинах оставшихся здесь древних поселений. Кристина нашла Антонио интересным собеседником, обладающим талантом рассказчика. Наслаждаясь вкусом мексиканских блюд, которые она до этого ни разу не пробовала, Кристина рассказывала ему, как приехала жить в Стоун Хаус, о своей работе и, наконец, о мифической человеческой кости и исчезновении Фрэда Бегли.
— Как-то не думаешь о таких вещах, которые происходят здесь, в Калифорнии, так близко от больших городов, хотя, если заглянуть в прошлое, раньше это случалось чаще.
— В каком-то смысле, — медленно сказала Кристина, — если вы поедете в пустыню через Сан-Горгонио, вы заглянете в прошлое. Когда вы вдалеке от таких многолюдных мест, как Палм-Спрингс, вы понимаете, что почти ничего не изменилось с тех пор, как отец Гарсис впервые побывал здесь в 1776 году.
Многие видят в этих местах большее благополучие, возможность расслабиться, дружескую атмосферу, поддержку. Я не думаю, что хотела бы жить в каком-нибудь другом месте, хотя, — она немного нахмурилась, затем отогнала от себя мысли о Хейле, — должна признать, что мне бы было легче, если...
Она заметила, что Антонио смотрит мимо нее, в окно.
— Что-нибудь случилось?
— Человек смотрит на нас.
Кристина повернулась и увидела лишь мелькнувшую тень в окне.
— Наверное, искал здесь знакомого, — сказала Кристина.
Ей показалось, что она знает этого человека. Мог ли это быть Хейл? Конечно, нет. Она упомянула, где они с Антонио будут ужинать, но трудно себе представить, что галантный Хейл настолько ревнив, чтобы следить за ними. Возможно, так показалось из-за того, что она постоянно думала о нем?
Антонио задумчиво надул губы.
— Да, безусловно. Но вы говорили...
— Что мне было бы спокойнее, если бы исчезновение Фрэда Бегли можно было объяснить. — Она помолчала. — Меня еще кое-что беспокоит. Об этом упоминали в связи со смертью моего двоюродного дяди, хотя ко мне это не имеет никакого отношения. Он умер от сердечного приступа, что не удивительно, ведь ему было девяносто семь лет. Его нашли у двери со старым ружьем в руке. Оно не было заряжено, но все двери и окна были заперты и их пришлось взламывать.
Антонио посмотрел вопросительно.
— Старые жители пустыни никогда, как и мой дядя, не закрывали дома, когда уходили, а уж тем более, когда были дома, — продолжала Кристина. — Даже я, прожив здесь всего несколько месяцев, поняла, что звери не представляют никакой опасности в пустыне. Дядя Сперджен прожил здесь большую часть своей жизни. Он знал пустыню всю вдоль и поперек. Так почему же он закрылся в доме и взял ружье? Кого он боялся?
— Он был очень стар, — медленно произнес Антонио. — Может быть, он собирался... — он сделал взмах рукой, как-будто старался в воздухе поймать незнакомое слово.
— Старость?
— Да. Иногда старикам, как детям, кажутся различные вещи.
— Не думаю. Барт Девлин, смотритель, говорит, что у него была очень светлая голова. Дядя Сперджен был сварлив, у него была дурная слава — в каждой семье есть такая белая ворона. Наверное, многие его не любили или осуждали, но никто из тех, с кем я разговаривала, не считал его «не в своем уме».
Антонио спокойно посмотрел на нее.
— В пустыне есть только один опасный зверь.
— Кого вы имеете в виду? — удивилась Кристина.
— Человека.
Глава восьмая
Беседа перешла на другие, менее мрачные темы, но спокойные и уверенные слова Антонио запали ей в душу. Может быть поэтому придя домой, Кристина немного нервничала. Собираясь выпустить Горниста на вечернюю прогулку, она вдруг вспомнила, что не заправила кухонную плиту керосином и что оставшегося топлива едва ли хватит на то, чтобы приготовить завтрак.
Она вышла к бочке с керосином, чтобы наполнить банку. Горнист поднял голову, принюхиваясь к темному сырому ветерку и глядя на плывшую в вышине, почти полную луну, подернутую легкими облаками. Ужасающее спокойствие подчеркивалось леденящим душу хохотом филина и далеким, раздраженным лаем лисицы.
Кристина закрыла кран и посмотрела на восток — туда, откуда доносился лай. Искорка света загорелась и погасла так быстро, что она даже не смогла понять, показалось ей, или нет. Думая об этом, она принялась внимательно всматриваться в обманчивые лунные тени, но так ничего и не увидела.
Вдруг Горнист злобно зарычал. Ужасный звук заставил Кристину застыть с банкой керосина в руке. Поборов оцепенение, она бросилась к дому, резко окликнув на ходу собаку. Захлопнув дверь, она прислонилась к ней, ощущая как сильно бьется в висках кровь и колотится сердце.
Несколько глубоких вдохов успокоили ее, и она уже упрекала себя за такой страх. Очевидно, все эти ужасные фантазии были навеяны разговором о Бегли и дядюшке Сперджене. В конце концов, даже если кость принадлежала Бегли и даже если он не умер естественной смертью, то это произошло почти три года назад. Его убийца, если он и существовал на самом деле, вряд ли бродил бы до сих пор в окрестностях Стоун Хауса.
Она принялась заправлять плиту керосином. Горнист часто рычал, почуяв поблизости какого-нибудь кота, а свет, — если это был свет, а не отражение лунных лучей от кристаллика кварца или слюды — мог принадлежать Барту Девлину или другому лесничему, чьи обязанности — ей это было известно — вполне могли заставить их бродить в темноте. Ведь прошлой ночью Барт был поблизости, когда увидел машину Хейла.
Вылив керосин, она собралась отнести банку во двор, но остановилась у самой двери.
— Не дури, — сказала она себе вслух и вышла наружу.
Ночь была тиха, спокойна и прекрасна. Усмехнувшись над своими недавними страхами, она вошла в дом и легла спать. Но, когда Кристина проснулась, они упрямо продолжали кружиться в ее сознании, как темная пелена, затмевавшая дневной свет.
Во время утренней прогулки с Горнистом она неожиданно вспомнила слова Антонио. «Человек», — сказал он. И это было правдой. Самый опасный и иррациональный зверь с начала творения мира.
Но какого же человека мог бояться дядюшка Сперджен? Знал ли он об исчезновении Бегли больше, чем сказал? Известно, что он не очень любил распространяться о своих делах. Может быть, он нашел того, кто убил Бегли, и решил отомстить этому человеку сам. Она подумала, что это было бы в его характере. Сперджен добровольно не обратился бы за помощью к властям. Всю свою жизнь он старался по возможности избегать контактов с ними.
Размышления Кристины были прерваны лаем Горниста, который забежал на вершину холма и теперь пристально смотрел на что-то впереди себя. У нее похолодело сердце: два человека — мертвых? — неподвижно лежали среди цветов. Но тут один из них сел на корточки и недовольно взглянул на Горниста.