Помимо рыбалки и любимой машины, у дяди Вернона имелось ещё одно хобби — стрельба по тарелочкам. Для такого маленького мальчика, как Гарри, это было сущим удовольствием — наблюдать, как взлетают в синее небо глиняные тарелочки и как они беззвучно разбрызгиваются на мелкие осколки, настигнутые меткой пулей. А сколько счастья бывало, когда мальчику разрешали пострелять тарелками в небо из метательной машинки! Звучала команда от дяди: «Запускай!», Гарри с восторгом тянул за рычаг забрасывателя и душой улетал вслед за тарелочкой в синий простор. И со сладким замиранием смотрел, как уменьшается снаряд, как достигает высшей точки и в ту секунду, как сменить траекторию, разлетается в крошку с одновременным ружейным хлопком.
Вернон, видя интерес племянника, сводил его в детский тир, где устраивали соревнования по стрельбе из рогаток, лука и духового ружья. Все их Гарри перепробовал, пока не остановил выбор на рогатке. Этот сугубо мальчишечий инструмент был легко доступен, прост в обращении и стал почти постоянным спутником Гарри в его коротких вылазках на улицу.
Вот так, случайно или нет, дядя Вернон помог мальчику пережить горе, нечаянно нанесенное Петуньей. И ведь она ещё и не поняла!.. Как-то вечером Петунья взялась песочить своего чересчур мягкотелого супруга.
— Ты чего с этим отродьем возишься, Вернон?
— С каким отродьем, Петти? Это ребёнок. И не спеши наливаться злобой, лучше представь на его месте нашего Дадли, как ему в таком же тоне сообщают, что он сирота и у него больше никого на свете нет.
— Господь с тобой, Вернон, что с нами может случиться?! — возмутилась Петунья.
— Случиться может всё, что угодно. И потом… не ты ли почувствовала себя сиротой, когда хоронила сначала мать, а потом отца? — сурово напомнил Вернон.
— Но это совсем другое… — кисло огрызнулась Петунья.
— Не скажи, — возразил Вернон. — Родителей ты знала, любила и очень переживала их старость и смерть. А Гарри своих родителей помнит? Он их и не знал даже, а тут ты его ещё огорошила, сказав, что они убились насмерть в автокатастрофе. Что ж ты правду-то сразу не сказала?
— Какую правду? — Петунья начала жалко оправдываться. — О том, что их убил безумный маньяк? Что он стал героем столетия оттого, что разнес кого-то в пыль, а сам выжил?
— Что-то незаметно, что парня так уж величают за его подвиги, — хмыкнул Вернон. — Будь он действительно героем маг-Британии, от фанатов бы проходу не было. Не считать же таковыми тех трех чудиков, что кланялись-здоровались с мальцом в магазине, на улице и в автобусе?.. Где игрушки в виде Гарри Поттера, где маечки с принтами очкастого шкета? Где друзья его родителей, наконец? Уж они-то могли навестить осиротевшего сына своих невинно убиенных однокашников…
На это Петунья лишь презрительно скривилась, надвинула со лба на глаза маску для сна, рывком повернулась к мужу спиной и сердито выключила свет на своей половине супружеского ложа, тем самым поставив последнюю точку в разговоре. Попыхтев и подувшись, Вернон проделал то же самое.
Сопел в своей комнате Дадли, смотря сон про сосиску, которую он никак не мог подцепить вилкой с тарелки — она всё время ускользала и уворачивалась, издевательски брызгая соком и одурманивая запахом. В конце концов сосиска ускакала под стол и Дадли по всей кухне ползал за ней, пытаясь поймать, а та не давалась и продолжала весело ускакивать. Спал в своей каморке под лестницей Гарри Поттер, уставший от целого дня работы в саду на заднем дворике. Стоял конец апреля, и почва под растениями требовала срочного дренажа. Особенно сильно на это упирали розы и пионы, на все феромоны и пигменты вопящие о своей значимости и незаменимости. Порой они прямо-таки оглушали маленького садовника требованиями тут полить, там прополоть, а здесь обрезать омертвевшие веточки.
Гарри был слишком мал, чтобы осознать, что это несколько странно то, что он понимает растения. К счастью, тётка отучила его обращаться к ней с вопросами, так что свои наблюдения о том, что с ним «разговаривают» растения, Гарри оставил при себе. Лишь однажды обронил случайно при дяде Верноне, что вон те розы на открытом участке сада страдают от солнечных ожогов и их необходимо прикрыть.
Снова Вернон прислушался к мнению племянника, заглянул в сад, посмотрел на проблемный куст и, поняв, что это призовая роза, кинулся в сарай за инструментами. Соорудил солнцезащитный навес и отер со лба пот, глядя, как мальчик начал обрезать обожженные листочки и нашептывать тихие просьбы не сдаваться и держаться.