Зато мимо моей щели прошёл человек. Он ни на миг не задержался, но мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что это вассал какого-то лорда — он был в кольчуге и шлеме, на плаще выделялась жёлтая нашивка с чёрным гербом. Я не успел рассмотреть герб, да, впрочем, и не смог бы узнать его, поскольку геральдика на Йикторе не касалась Торговцев.
Но жёлтое с чёрным — ведь я видел эту комбинацию! Однако, когда и где? Я прислонился к стене и постарался вспомнить. Цвет… В последнее время я часто думал о цветах, о серебряном и рубиновом костюме Майлин, гвоздично-розовом и сером её вывески, оказывающей столь странное влияние, вывесках других мест развлечений… тускло-красная с зелёным вывеска игорного дома, которая не просто зазывала — она прямо кричала!
Игорная палатка! Обрывки памяти сложились в мысленную картину… Гек Слэфид за столом, столбики фишек, как башни удачи, и слева от него — молодой дворянин, который так пристально вглядывался в меня, когда мы с Майлин проходили мимо. На нём тоже был плащ, блестящий, полушёлковый, ярко-жёлтый с вышитым на груди чёрным знаком орла. Но из этих обрывков я не мог пока сложить приемлемую модель.
У меня была ссора всего с одним йикгорианцем, Отхельмом, но никак не с молодым человеком в чёрном и жёлтом. Я не мог найти логической связи между двумя так далеко отстоящими друг от друга людьми. Продавец животных никак не мог попадать под протекцию лорда. Моё знание йикторианских обычаев было полным настолько, насколько плёнки Торговцев могли их описать, ведь для того, чтобы изучить все нюансы социальной жизни и обычаев планеты, потребовались бы многие годы. И вполне могло быть, что именно ссора с Отхельмом привела меня к теперешнему неприятному положению.
Однако где бы я теперь ни был, это место наверняка не в районе ярмарки. Это опять-таки было более чем странно. Я мог вспомнить, да и то с трудом, только часть пути на спине каза, а до этого меня схватили в Ырджаре, и я был насильно выведен из-под юрисдикции суда ярмарки — факт, настолько противоречивший всем нашим знаниям о местных обычаях, что трудно было поверить в случившееся. Те, кто захватили меня, а также тот, кто отдал такой приказ, и посредник, который договорился об этом деле, могут быть поставлены вне закона, как только станет известно о моём исчезновении.
Но какую ценность я представлял собой, чтобы похищать меня, пренебрегая такой опасностью? Только время и мои похитители могли ответить на этот вопрос. Но, похоже, это предстояло не скоро, потому что время шло, а ко мне никто не приходил. Я проголодался и, как ни старался растянуть запас воды, всё-таки выпил её до последней капли и опять почувствовал жажду.
Тусклый свет окончательно рассеялся, когда кончился день, и ночь окутала меня тёмными волнами. Я сидел, прислонившись к стене напротив двери, и прислушивался к звукам двора, чтобы собрать хоть какую-нибудь информацию. Время от времени до меня доходили искажённые и приглушённые голоса. Прозвучал горн, видимо, возвестивший о чьём-то прибытии. Я снова встал и поплёлся к окну. На серой стене плясал луч фонаря, я услышал голоса. Потом промелькнули человеческие фигуры, одна была в дворянском плаще и шла шага на два впереди трёх других. Вскоре я услышал звяканье металла на лестнице. Что-то толкнуло меня вернуться на старое место — к стене напротив двери. И только когда они вошли в камеру, я немного разглядел их.
Это были те, что прошли мимо окна. Теперь я узнал в дворянине юношу из игорной палатки.
Есть один трюк, старый как мир, и я применил его: молчи, чтобы твой противник заговорил первым. Так что я не стал обращаться с просьбой о разъяснении, а просто спокойно изучал их.
Двое поспешно отодвинули скамью от стены, и лорд сел с видом человека, которому всегда обязаны предоставлять удобства. Третий сопровождающий повесил фонарь на крючок в стене, так что теперь вся комната была освещена.
— Эй, ты! — не знаю, удивило лорда моё молчание или нет, но в его тоне ясно послышалось раздражение. — Ты знаешь, кто я?
Это было классическим началом разговора между йикторианскими соперниками — похваляться именем и титулами, дабы подавить возможного врага грузом своего положения в обществе.
Я не ответил. Он нахмурился и наклонился вперёд, положив руки на колени и расставив локти.
— Лорд Озокан, старший сын лорда Осколда, Щит Йенледа и Юксесома, — пропел голосом профессионального герольда человек, стоящий возле фонаря.
Имена сына и отца мне ничего не говорили, и земли, которые они представляли, были мне не знакомы. Я продолжал молчать и не заметил, чтобы Озокан сделал какой-нибудь жест или отдал приказ, но один из его первоклассных молодчиков шагнул ко мне и так хлестнул по лицу ладонью, что я стукнулся головой о стену и чуть не потерял сознание от боли. Усилием воли я поднялся на ноги, стараясь, насколько возможно, сохранить ясность ума. Но будет ли это возможно? Они собирались силой отнять у мена что-то, нужное им. И Озокан не стал тянуть с объяснением, чего они желают.