– Cállate[19], – отвечаю я, вцепившись в поводья.
Мы проезжаем через поля, которые когда-то принадлежали иллюстрийцам. На фоне закатного неба выделяются темные телеги, доверху груженные листьями коки. Небольшой кусочек может облегчить симптомы высотной болезни и помочь при расстройстве желудка, но в бóльших количествах кока вызывает галлюцинации. А если принять слишком много, можно вообще не проснуться. Перистые кончики ветвей этого кустарника напоминают хвосты лам. Листья – широкие и плоские, с толстыми черенками.
Я с печалью оглядываю открывшийся перед нами пейзаж. Кусты коки на опустевших полях выглядят словно огромные колючие чудища бораро. Они повсюду, и это жутко.
– Глазам не верится, – говорит София, вырывая меня из размышлений. – Как можно было засеять этим все поля? Людям нечего есть, а он думает лишь о том, чтобы продавать наркотики в другие страны…
Кровь стучит в ушах, и я крепче сжимаю поводья. С большим усилием направляю лошадь в сторону замка, прочь от этих полей. От ярости темнеет в глазах. Меч так и просится в руки. Узурпатор отнял у нас все. Наши семьи. Дома. Королеву. И теперь – наши несчастные земли.
– Ándate a la mierda, Atoc![20] – выкрикивает София.
Я подхватываю, и мы орем во все горло, зная, что в ближайшее время придется держать язык за зубами.
Солнце заходит. Сумерки постепенно сгущаются. Мы переходим на галоп, и вскоре на горизонте появляются очертания города. Всходит Луна, и из-за облаков робко выглядывают звезды. По спине пробегают мурашки. Эта ночь сулит опасность. Луна, дай мне сил.
Мы проезжаем через ореховую рощу, сквозь деревню и мимо внешних стен Ла Сьюдад. Теперь вместо иллюстрийцев город населяют проклятые лаксанцы. Некогда белые стены запятнаны изображениями самозванца со свитой и портретами Атока с его младшей сестрой Тамайей. Как будто ему постоянно нужно напоминать всем, кто победил в войне.
Мы проезжаем мимо городских ворот и замечаем двух лаксанцев, которые жмутся друг к другу, сидя на рваных одеялах. Они вяло поднимают опухшие красные веки и глядят на нас; из ноздрей течет кровь. Несчастные души, запертые в ловушке зависимости. Жертвы смертоносных решений Атока.
Мы молча движемся дальше; городские стены остаются позади. Приближаясь к замку, я крепко сжимаю поводья и стискиваю зубы.
– Дыши, – шепчет София, и мы въезжаем на дорогу, ведущую к железным воротам.
Впереди возвышается замок. Его белые стены, простые и строгие, поблескивают в лунном свете. Узкие арочные окна скорее напоминают щели. Как в тюрьме. Я даже не могу представить, на что теперь будет похожа моя жизнь. Какие ужасы ждут меня? Воображение рисует темные подземелья где-то глубоко под замком, бесконечно долгие дни без еды и холодные ночи без надежды на тепло.
Мой гнев неожиданно превращается в удушающий страх. Я одобрила этот план и не раздумывая бросилась в омут, точно так же как бездумно согласилась стать двойником Каталины много лет назад. Очередное импульсивное решение привело меня прямо в логово врага, где ни один мой малейший промах не останется незамеченным. Оказавшись в замке, я никогда больше не смогу быть Хименой. А что, если они поймают меня на лжи? Я крепко зажмуриваюсь и изо всех сил пытаюсь вспомнить, зачем я прямо сейчас еду навстречу пугающей неизвестности. Как далеко я готова зайти ради своей королевы?
Я открываю глаза, и мы выезжаем на большую дорогу. Путь преграждают высокие железные ворота. К прутьям прикреплено изображение Эль Лобо; за информацию о разбойнике в черной маске предлагается денежное вознаграждение. Я придерживаю поводья и жду. Притихшая и настороженная София следует моему примеру. Ночная тишина тяготит, словно за ней – по ту сторону крепостной стены – скрывается нечто зловещее. Как лисий капкан, спрятанный в лесу.
– Там кто-то есть, – шепчу я Софии. – На стене. Слева от ворот. Убери оружие, черт возьми! Ты же моя «горничная»!
София хмурится, но прячет меч в ножны.
– Мне все это не нравится.
Как, впрочем, и мне. Я запрокидываю голову и оглядываю ту часть крепостной стены, где заприметила людей; вижу еще двоих стражников в верхнем ярусе сторожевой башни. Темно; лишь Луна и звезды освещают наши лица.
– Кто вы?
Сердце замирает. Назад пути нет.
– Кондеса, – громко и четко говорю я. – Я пришла по повелению Ато… короля.
Раздается звон цепей, и постепенно решетка поднимается, словно открытая пасть гигантской анаконды, которая вот-вот поглотит добычу. Я подстегиваю коня. София едет по левую руку – слава Луне, что она рядом. Меня бьет крупная дрожь, и я удивляюсь, как до сих пор не испугала несчастную лошадь.