Какую цену мне придется заплатить за его невежество? Отдать жизнь? Пожертвовать своей миссией? Или даже жизнью Каталины – если он когда-нибудь узнает, что я все это время выдавала себя за нее? Я не хочу испытывать страх, поэтому сосредоточиваюсь на злости.
– Вы – племянница королевы, угнетавшей нас много лет, – говорит Аток. – Но вы ни капли не похожи на нее. Да, она была тиранкой, но по крайней мере отличалась особенной красотой.
Я пропускаю его слова мимо ушей. Хочет унизить меня перед своими подданными? Да пожалуйста. Я и не такое готова стерпеть ради мести.
– Сожалею, что разочаровала вас.
Он делает вид, что не заметил иронии в моих словах.
– Я готов смириться с вашей незавидной внешностью, если это будет моим единственным разочарованием. В конце концов, скоро вы станете моей женой.
Я впадаю в полнейший ступор. Мне казалось, я готова к этому. Но, глядя на своего врага, излучающего самоуверенность и могущество, я ощущаю внезапное желание сесть, пока ноги еще держат меня. Его слова доносятся до меня словно сквозь туман, и я никак не могу ухватиться за смысл. Голова трещит.
– …поженимся во время Карнавала. Мы…
Я вздрагиваю.
– Что вы сказали?
По толпе прокатывается недоуменный ропот. Аток холодно смотрит на меня, поигрывая желваками, затем наклоняется вперед и произносит:
– Никогда больше не перебивай меня. Nunca[22].
Во рту пересыхает. Усевшись поудобнее, Аток начинает барабанить пальцами по подлокотнику трона.
– Я сказал, свадьба будет во время Карнавала.
Земля уходит из-под ног. Карнавал? Но ведь это всего лишь через… восемь, нет, шесть недель. Я думала, у меня будет больше времени. Мне нужно найти Эстрейю, придумать, как высылать гобелены из замка. Ана должна подготовить войска.
И тут я внезапно осознаю весь ужас нашего положения. Ана не в крепости. София мертва. Мануэль где-то за тридевять земель. Единственный человек, кто может взять на себя командование и повести иллюстрийцев в битву за трон… это Каталина.
К Атоку подходит верховный жрец и что-то шепчет ему на ухо. Сайра пристально смотрит на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли. Время замедляется – как тогда, перед воротами замка, – и я изо всех сил стараюсь удержаться на ногах.
Жрец наклоняется и снова что-то шепчет. Аток кивает.
– Прекрасная идея, Сайра.
Пульс учащается, и сердцу становится тесно в груди.
– До свадьбы, – начинает Аток, – вам запрещается покидать замок. Стража будет с вами днем и ночью. Если попытаетесь сбежать или причинить вред одному из моих подданных, я сожгу мост. Иллюстрийцы будут окружены и принесены в жертву Инти.
Я слушаю, поджав губы. Это блеф. Магия Аны защитит мой народ… Кажется, сейчас я хлопнусь в обморок. Если Ана в опасности, мы можем остаться без защиты в любой момент. Или еще хуже: мост снова станет видимым. Я должна добиться ее освобождения и возвращения в крепость. Тогда мы будем готовы к бою. Стены иллюстрийской цитадели практически невозможно разрушить; без Эстрейи Аток лишь потеряет значительную часть своей армии, но не сможет победить.
– Я хочу получить полный доступ к бастиону, – продолжает Аток.
– После свадьбы, – твердо отвечаю я. – Не раньше.
В зале наступает полная тишина, но мне все равно.
Он не должен попасть в иллюстрийскую крепость. Насколько я понимаю, лаксанцы слабо представляют, как работает защитная магия над мостом. Они не знают, что за этим стоит Ана, и думают, что мой приказ может открыть им дорогу.
Аток поднимается и, уперев кулаки в бока, говорит:
– Прямо сейчас.
– Если вы всерьез говорите о мире между нашими народами, то примете мои условия, – настаиваю я. – Откуда мне знать, вдруг вы попытаетесь убить меня до свадьбы? Но когда мы поженимся, – вкрадчиво добавляю я, – крепость и источник перейдут к вам.
Только сказав это вслух, я понимаю, что так все и будет на самом деле. Если я провалю свою миссию, мой народ лишится не только будущей королевы, но и дома… и жизни. Святые небеса. Это наш единственный шанс вернуть то, что принадлежит нам по праву.
– Осталось подождать всего шесть недель, – говорю я. – Я буду здесь. Какие еще гарантии вам нужны?
Кажется, мой ответ удовлетворяет его, и Аток снова садится.
– В качестве жеста доброй воли я проявлю снисхождение.
Аток щелкает пальцами, подманивая парнишку, стоящего в конце очереди. Это он забрал у меня оружие. Парень, от которого пахнет жженой амброзией.