– Что тебе надо?
– Просто поддерживаю беседу, – отвечает он. – После Руми я – главный человек, с которым вам предстоит проводить время до Карнавала.
– Какая удача.
Тихо усмехнувшись, он снова начинает махать зевакам.
– Попробуйте иногда улыбаться, вам понравится.
Я собираюсь ответить, но тут впереди начинается какая-то неразбериха. Как можно говорить об улыбке человеку, который находится в заточении? Шум нарастает, и Хуан Карлос подманивает стражника, едущего сзади.
– Возможная угроза. Следи за кондесой.
С этими словами он направляется прямо в центр толпы. Я не могу разобрать, из-за чего там так шумно: то ли драка, то ли люди разволновались оттого, что Аток проехал всего в нескольких шагах от них. Я быстро теряю Хуана Карлоса из виду; оставшийся со мной стражник активно подгоняет меня, пока мы наконец не минуем шумную толпу.
Хуан Карлос никак не возвращается. Тем временем процессия продвигается по узким извилистым улочкам, ведущим к самому сердцу города. На площади Солнца уже собралась огромная толпа лаксанцев. Торговцы продают засахаренную кукурузу, жареные орехи в глазури из корицы и кайенского перца. Некоторые выжимают свежий мандариновый сок в глиняные кружки и раздают их за три ноты.
Гул толпы, болтовня, звуки животных и голоса людей, стук колес, проезжающих по лужам, и грохот телег напоминают мне о жизни до восстания. Купцы выкрикивают цены на товары, пытаясь уговорить хоть кого-нибудь купить то, что им не нужно; в храме звонят колокола; где-то высоко ворчат каменщики. Они строят фантастические башни до небес, окна которых будут смотреть на далекую лавандовую гору, окутанную туманом.
Я люблю мелодию города. Оказавшись в иллюстрийской цитадели, я с горечью осознала, как угнетает абсолютная тишина. Понадобились годы, чтобы привыкнуть, но мне все равно было неуютно.
Я наблюдаю за тем, как веселятся и болтают люди в толпе. Все здания украшены лентами и флагами; повсюду растения в горшках. А в самом центре площади расположена платформа, где трое заключенных ожидают своей участи. Я прищуриваюсь, чтобы получше их рассмотреть.
Там Ана. Связанная и с кляпом во рту. Я цепенею от ужаса и придерживаю коня.
– Как это понимать? – спрашиваю я, внезапно ощутив сильный приступ тошноты.
– Шевелись, – буркает в ответ стражник, отбирая у меня поводья.
Я часто моргаю, все еще надеясь, что это лишь обман зрения. Но Ану ни с кем не спутать. Она стоит, гордо подняв голову, и утренний ветерок колышет ее седеющие волосы. По обе стороны от нее – связанные иллюстрийцы. Выстроившись в ряд, они ожидают казни.
– Ана! – кричу я. – Аток! Вы обещали! Вы сказали…
Гневно сдвинув брови, Аток резко разворачивается в мою сторону. Стражник, едущий рядом, перетаскивает меня с коня к себе на колени и зажимает рот грязной лапой. Я яростно отбиваюсь, но он спокойно направляет коня вперед, пробиваясь сквозь толпу.
Я озираюсь и замечаю Сайру. Ноги широко расставлены, кончики пальцев слегка соприкасаются: всем своим видом он демонстрирует бескрайнее терпение и спокойствие. Свита Атока постепенно окружает платформу. Стражник сильнее зажимает рот, но мне удается укусить мясистый палец, и он вскрикивает от боли. Выскользнув из его рук, я падаю на мостовую, больно ударяясь коленями. Но я почти не чувствую боли. Обхожу лошадь и бросаюсь вперед, волоча по грязным камням свое смехотворное платье. По пути расталкиваю зевак: самое главное – поскорее добраться до Аны.
Ее плечи напрягаются, глаза расширяются от удивления. Ана тревожно вскидывает голову: видимо, заметила меня. Но уже в следующее мгновение грубые лапы вцепляются мне в плечи и талию, оттаскивая назад, и я оказываюсь в плотном кольце воинов Атока. Я пинаюсь и толкаюсь, но с таким же успехом можно было бы драться со статуями.
Глашатай выходит вперед, объявляя о выступлении короля, и все падают ниц. Я временно прекращаю отбиваться, чтобы перевести дух. Некоторые лаксанцы умудряются разглядеть меня за спинами стражей и с интересом наблюдают за моими действиями. Плевать! Аток дал мне слово. Он обещал, он… О Луна. Я крепко зажмуриваюсь. Он сказал, что пленники смогут покинуть замок. Всё. Хрипло усмехаюсь. Он обвел меня вокруг пальца.
Лжекороль выходит на платформу и заслоняет от мен я Ану.
– Встаньте, лаксанцы.
С надеждой и страхом вглядываюсь в толпу в поисках знакомых лиц. Повсюду стражи Атока с копьями наготове. Если кто-то попытается освободить пленных, будет много крови. Аток выступает с речью, и от его слов меня пробирает дрожь. Он говорит об уничтожении последних мятежников и победе над угнетателями. На глаза наворачиваются слезы, но я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил.