Почувствовав опасность, Авах резко обернулся, успев заметить, как я медленно расправила руки, за которыми начиналась настоящая тьма. Та самая, которая пропитывала Темнейшего, а теперь и меня, насквозь. Лицо ниита тут же исказилось не то в ужасе, не то в отвращении.
— Не стоит меня недооценивать, — одними губами прошептала я, прежде чем бесшумно скользнуть вперёд.
Тьма тут же захлестнула и небо, и поляну, и даже блеющую козу со старой лошадью, скрыв всё от глаз Аваха. Он отчаянно пытался разглядеть меня в ней, расправив крылья и поднимая ветер, но лишь снег кружился вокруг него.
— Это лишь иллюзия! — не выдержав, хрипло произнёс ниит, резко обернувшись лицом к хижине. — Жалкий трюк, что бы запугать меня! Ничего не выйдет!
Стиснув пальцы в кулаки, Авах решительно шагнул вперёд, как тень сомкнулась над его головой. Он меня не видел, но я различала его белый силуэт среди чёрного, приятного только для меня, мрака. Потому последний удар остался за мной, и когда глава ниитов повернулся ко мне спиной, кинжал не заставил себя ждать.
Тьма схлынула, и метка перестала жечь кожу. Под ногами скрипнули половицы крыльца, а перед глазами предстало лицо Аваха. Он стоял всего в каком — то метре, распростерев крылья и смотря на меня своими жгучими алыми глазами. В них отражалось непонимание, страх, смешенный с болью, и что — то странное. Наверное, удивление.
Опустив взгляд, ниит взглянул на выглядывающее из его белоснежных одеяний голубое лезвие. Ткань возле этого места медленно окрашивалась в тёмно — бардовый, почти чёрный. Крылья же словно кто — то начал прожигать: на чёрной кожи образовывались дыры с тлеющими краями.
— Проклятый металл… — хрипло прошептал Авах, прежде чем вновь взглянуть на меня. — Ты убила меня моим же оружием… как истинный охотник убивает свою жертву…
— Это считается за сотую жертву? — выпрямившись, негромко поинтересовалась я осипшим голосом.
— Да… вполне… — опустив свои крылья на снег, прохрипел он, прежде чем самим упасть на колени.
Взгляд Аваха медленно потухал, словно в первую очередь смерть унесла последние краски ниита. И только после чёрные вены под его кожей пропали, сделав лицо абсолютно чистым и гладким, отчасти человеческим. Это пугало ещё больше.
— Пустая смерть… — одними губами прошептал Авах, прежде чем упасть в снег. Больше он не двигался, лишь крылья продолжали тлеть, выжигая узоры на чёрной шершавой коже.
Вместо облегчения я вдруг ощутила пустоту в груди. Может, для меня этот ниит и не значит ничего, но для Исары он приходился в этой жизни отцом. Единственным, кто знал о ней всё, и кто молчал до самого конца. Такая смерть — смерть на земле людей — ошибка. Так могут умереть лишь нииты, не способные охотиться. Но умереть от руки собственного ребёнка — ещё хуже.
Спустившись на негнущихся ногах с крыльца, я медленно подошла к Аваху, стараясь не смотреть на его лицо.
Я впервые убила кого — то.
Будь это тело хоть серийного убийцы, что перерезал своим жертвам каждый день горло, мои руки всё равно дрожали бы. Дрожали от собственной жестокости, от ужаса содеянного, от одной только мысли, что я посмела прервать чью — то жизнь.
Наклонившись, я коснулась пальцами ледяной рукояти кинжала, аккуратно вытащив его и стерев холодную тёмную кровь ниита. И не нужен никакой человеческий принц с его проклятым металлом. Никто не нужен. Даже Темнейший.
Глаза застелила полупрозрачная пелена, и зажмурившись, я стёрла с щёк прохладные влажные капельки. Отвернувшись от тела, что к утру просто рассыпется, я поднялась на крыльцо, но зайти внутрь не смогла. Лишь облокотилась спиной об дверь, сползя вниз и зарывшись пальцами в волосы. Крупная дрожь пробежалась по телу, и до крови закусив губу, я позволила ещё нескольким слезинкам соскользнуть с ресниц. Пока никто не видит. Пока мир ещё спит.
Боль медленно уходила, оставляя после себя усталость и жуткое чувство безнадёжности. Я не могла даже пальцем пошевелить, закрыв глаза и позволив ночи пролететь над головой. Лишь когда забрезжил рассвет, слишком ранний для зимы, но подходящий для весны, я заслышала шипение. Вместо Аваха на снегу осталось тёмное пятно и пепел. О его смерти не сразу узнают. Возможно, пройдёт несколько дней, прежде чем кто — то поймёт, что глава Ааров больше не вернётся. И вечность, что бы понять, что убил его выходец из другого мира.
До слуха дошёл скрип снега и чьи — то шаги. Кто — то шёл к хижине. Человек, судя по дыханию и поступи. Возможно, деревенские вновь решили наведаться сюда. Как жаль, что я не могу встретить их достойно, на ногах и с кинжалом в руке. Жалкое, наверное, зрелище я из себя представляю. И даже глаза открыть не могу.
Негромко скрипнули половицы, и тень накрыла с головой. Я не попыталась даже сделать вид, что жива, ощущая на своём лицо чьё — то тёплое дыхание. И лишь когда до щеки дотронулись до неожиданности горячие пальцы, заправляя чёрную прядь за ухо, я приоткрыла веки. До слуха донёсся тихий, уверенный голос, который я по началу даже не узнала:
— Всё позади… продержись ещё немного…
Я так и не услышала последние слова, канув в лихорадочный сон, полный боли и горьких настоек.
Глава 14
Плечо что — то обожгло, заставив наконец — то очнуться и зашипеть сквозь сдавленные зубы. Боль пропала, хотя её отголоски всё ещё блуждали по телу, вспыхивая то тут, то там.
Приоткрыв глаза, которые словно налились свинцом, я разглядела потолочные балки со старыми связками трав. В воздухе стоял приятный аромат целебных масел, ничуть не раздражающих лёгкие, а в ушах был слышен гам. Я поморщилась, вновь закрыв веки и осторожно повернув голову. Кости шеи и спины неприятно захрустели в ответ, словно их перемололи и попытались собрать воедино. По крайне мере гам ушёл, и я наконец — то заслышала чьё — то дыхание и плеск воды в тазике.
Вновь приоткрыв веки, я взглянула на размытые очертания прикроватной тумбочки со множеством стеклянных баночек и мешочков с целебными травами. Там же лежали аккуратно свёрнутые полоски ткани. Отведя взгляд, я остановилась на размытой фигуре на стуле, что промывала полотенце в тазике с лечебным раствором, от которого у меня жгло раны.
— Ты похож на сон… — тихо прошептала я. На миг мне даже показалось, что я сказала это про себя.
На меня взглянули глаза цвета растопленного шоколада. При том взглянули с некой усмешкой и теплотой, как прежде, и я вновь расслабилась.
— Разве полукровки видят сны? — негромко поинтересовался он, словно боясь, что слишком громкие слова могут сломать мне ещё пару костей.
— Нет… но я слышала, что сны приносят покой, — ответила я, на пару секунд закрыв глаза и вдыхая приятный цветочный запах. — С ними всё в порядке?
— О них тебе следует беспокоиться в последнюю очередь, — заметил Роэн, отжав полотенце и потянувшись ко мне.
Резкая боль пронзила плечо, и я недовольно поморщилась, взглянув на отрезанный рукав. Белая кожа слишком броско смотрелась на тёмном покрывале. Но ужаснее всего смотрелись шрамы на плече, что неровными полосами охватывали руку.
— Не заживает?
— Заживёт, — уверенно произнёс он, аккуратными движениями вытирая кровь.
— Ты часто сталкивался с ранами? — тихо поинтересовалась я, вновь взглянув на потолок.
— Не редко, — усмехнулся охотник. — Наш принц часто попадает в различные передряги… вряд ли на нём хоть одно живое место есть. Так что я научился обрабатывать раны, искать нужные настои, зашивать, если надо…
— Ты убивал людей? — вдруг спросила я, успев заметить, как дёрнулась изрезанная бровь Роэна.
— Мне приходилось, — нехотя ответил тот, полностью сосредоточившись на моей ране. Но кажется, он просто не мог смотреть мне в глаза. — В этом мало приятного, пускай человек даже хуже, чем нелюди…
— Почему ты считаешь, что все нелюди — плохие?