— На взорванном участке набережной скопилось много металла… и, выбирая новую позицию, я неудачно поместил кибер–стрелка под противопожарным баком. Реалигент воспользовался этим — отстрелил крепления бака.
“Знай наших!” — весело подумал Фрэнк.
— Кибер, конечно, в лепешку? — спросил Вебер, отодвигая стакан.
— Нет, до такой степени кибер–стрелок не деформирован, но комплекс его функциональных возможностей теперь ограничен. Действия реалигента были для операторов неожиданными, нейтрализовать его реакцию не удалось.
— Неплохо, — одобрил Вебер. — Эгул в равной степени умело пользуется бластером и обстоятельствами. Но мне необходимо окунуть его в водоворот. Пожалуй, сделаем так… — Вебер что–то там забубнил про “малый дождик”, про “универсальную лягушку”, про “качающийся тандем”. Джимми, склонившись над креслом, внимательно слушал. Его нос, похожий на остро заточенный томагавк, навис над лысеющим черепом Вебера, и это казалось опасным.
Получив инструкции, Джимми ушел. Посыпались отрывистые слова команд, в молчаливой компании операторов произошло заметное оживление. “Трое на одного”, — мысленно посочувствовал Эгулу Фрэнк.
— Не обращай внимания, — посоветовал Вебер. — Им не до нас.
Пили неторопливо, смакуя. Фрэнк признал вкусовые достоинства пива, но выразил опасение:
— Говорят, от пива брюхо растет.
— Ерунда, — проворчал Вебер. — Каждый день пью, а где у меня брюхо?
— Да, брюха у тебя нет. Брюшко. Спортивный животик.
— Ну, если сравнить с животиком нашего шефа… Кстати, напомни при случае Носорогу, что я давно не видел его на разминках. Подтянуть брюхо ему не помешало бы.
— Ладно, — пообещал Фрэнк, с наслаждением вытягиваясь в кресле. — Но вряд ли… Такого случая долго не будет. Шеф завален делами по горло.
— Я вижу, все вы там… по горло. Дисциплина ни к черту! Гейнц и Лангер пропустили два полигона, Кьюсак отметился в прошлый раз и сбежал, Хаст вообще куда–то запропастился. Что ж мне, начальству рапорт на вас подавать?
— Разморило меня… — томным голосом сообщил Фрэнк. — Мартин, все претензии — шефу. Плесни–ка еще… Говоришь, дисциплина? — Фрэнк дунул на пену, хлебнул. — Там у нас тоже своя дисциплина, зря рычишь на ребят… они–то при чем? Дел у нас выше бровей. Гейнц, к примеру, висит на хвосте, Кьюсак и Лангер сушат болото. Хаст сушит где–то за горизонтом. Видимо, скоро вернется… Позавчера шеф и мне выдал перо на болото.
Вебер спросил осторожно:
— Болото хоть с блеском? Впрочем, судя по твоему настроению…
— Хороший ты психолог, — похвалил Фрэнк. — Я ведь на Корк—Айленд летал — какой уж там блеск!
— Не был я на Корк—Айленде, — с сожалением сказал Вебер. — Я, признаться, ни в одной зоне СК еще не был.
“Нам, бедным реалигентам, неслыханно повезло”, — подумал Фрэнк. Глядя на собеседника поверх стакана, сказал:
— И не мечтай. В зону СК тебя не пропустят… А если пропустят, то уже навсегда. Тебе ведь не хочется навсегда? — Фрэнк развлекался. — Ну зачем тебе в зону?
— Мне интересно.
— Н-да… Знал бы ты, как там интересно. В морге тебе интересно? Так вот, на Корк—Айленде еще интереснее.
— Неужели настолько… гм… неприятно?
— Неприятно — не то слово, Мартин. Ты что… действительно не знаешь?
— Откуда ж мне знать? Кое–что слышал, конечно. В самых общих чертах. Корк—Айленд, “Энорис”. Зоны “полного отчуждения”… Ведь толком никто ничего не расскажет. Попрыгают, постреляют — и след простыл. Все новости мимо проходят. Будто и не в одной конторе работаем. Вот как–нибудь соберусь и выскажу все это шефу.
— Не советую.
— Что? Тайна великая?
— Нет, но все равно не советую. То, чего ты не знаешь, не сможет тебе повредить.
— Тебе повредило?
— Не сомневайся. Вояж на Корк—Айленд по меньшей мере на месяц вперед обеспечил меня кошмарными сновидениями.
— Да? Это уже любопытно.
— Кому как… В этом мире, знаешь ли, все относительно.
В глубине большого экрана что–то мелькнуло сверкающей полосой, грохнуло и разлетелось звонкими брызгами. На фоне светлого пятна остывающего металла появилось искаженное гримасой лицо. Фрэнк с трудом узнал Эгула и стал наблюдать.
Эгул тяжело дышал. Дико озираясь, он смахивал пот с лица рукой с зажатым в ней бластером. Чаще всего он оглядывался назад, палил из бластера и спешил дальше. Во время бластерных вспышек Фрэнк видел его спину. Воротник куртки полуоторван, на спине зияет прореха. Эгул остановился, неожиданно выстрелил вверх, бросил оружие в кобуру, подхватил конец перебитого троса. Фрэнк понял, зачем ему это нужно, когда заметил, что по вантовым переходам и перекладинам ферм растекаются языки зеленого пламени. Металл горел. Подергав трос, Эгул откачнулся и прыгнул в темный пролет между решетками ферм. Пылающий трос плавно вычертил огненную дугу и, освобожденный от груза, вернулся на середину пролета, закачался в воздухе, роняя огневые капли. Далеко внизу едва виднелась плохо освещенная фигурка Эгула.