– Ресторан и я помню. Ну а потом?
– Потом? Комфортабельная космическая тюрьма для тех, кто подхватил на Марсе «резиновый паралич». Тюрьма, которую мы с присущей нам деликатностью именуем объектом СК-4. Или зоной «полного отчуждения» номер два, что, на мой взгляд, менее деликатно.
– Я спрашиваю: потом летать приходилось?
– Разумеется, нет. И знаешь, не сожалею.
– Я почему спросил, верно ли говорят,что у «резиновых паралитиков» кости гибкие, как эластик?
– Ерунда.Кости обыкновенные, твердые. А вот суставы, хрящи, сухожилия– те действительно… Мышцы как тряпки.Ведь его,паралитика, вчетверо можно сложить. Ему коленки можно свободно выгнуть назад, локти вперед, а голову повернуть почти вкруговую. Сверхгибкость.Видел,есть куклы такие– ноги и руки болтаются на резинках? Точная копия. Вернее, модель.
– А с этим у них… – Вебер стукнул себя пальцем в лоб, – полный порядок?
– Абсолютно. Заняты научной работой– большинство из них имеют отношение к институтам по мерзлотоведению и гляциологии.Уравновешены и спокойны, продолжают надеяться на скорое выздоровление. Даже чувство юмора в норме.
– Ладно хоть так… А медики что говорят?
– Разное говорят…Но тоже надеются.Работают в поте лица. Одни говорят, что вирус не наш, не земной, другие подозревают мутацию вируса гриппа… В общем, теперь на «Энорисе» целый научно-исследовательский комплекс.На двести больных гляциологов столько же, если не больше, врачей. Молодые дерзкие микробиологи готовы на все,лишь бы попасть на «Энорис». До счастью, излишняя дерзость сегодня не очень в почете.
– Охрана надежная?
– О, будь спокоен! И самое парадоксальное то,что наш респектабельный гуманизм здесь не терпит почти никакого урона. Ведь жить на Земле узникам этой тюрьмы физически неудобно. Им, беднягам, нужна невесомость.
– Прямо как в цирке…– Вебер качнул головой.– Синюки,барабаны. Орбитальные паралитики… На Земле становится слишком весело, а?
– Похоже,Мартин, скоро нам будет еще веселее.
– Ты серьезно так думаешь?
– Будем считать,что это продукт моего остроумия.На всякий случай, однако, нам не мешало бы пополнить запасы стекла и бетона.Сколько там у нас не занятых еще оранжерейных спутников типа «Энорис»?
– Где же, по-твоему, выход?
– Ценишь, значит, мое остроумие. Спасибо. Но лично я не знаю, где выход. И пока не знаю никого, кто знал бы.
– Но если это действительно так, то…То как будет дальше?
– Как в цирке,– рассеянно ответил Фрэнк.– Ведь сам говоришь: освоение Внеземелья идет полным ходом.Все правильно,так оно и есть. Человек шагает по соседним планетам или зондирует их с планетарных орбит. Чего же удивляться, если у нас на Земле ковыляют синие синюки, а в небесах болтаются эластичные паралитики? Мы осваиваем Внеземелье– Внеземелье мало-помалу осваивает нас… А почему бы и негр Обратная связь.
Тишину операторской нарушил мелодичный писк. Фрэнк насторожился я поискал глазами звуковую колонку спикера внутренней информации.
– Внимание!– произнес женский голос.Писк прекратился.Кокетливо растягивая слоги, голос вещал: – Всем участникам операции «Черный след» объявлен сбор в инструкторском холле второго отдела. Повторяю…
– Это меня, – сказал Фрэнк, вздохнул и поднялся.
– Сядь,– сказал Вебер.– Любопытное дельце?
– Что?
– «Черный след».
– Не знаю.
– Я кое-что слышал…
– Что именно и от кого?
– Ну… это не важно.
– Не важно– помалкивай. Где тут выход на лифт?
– Сядь, я сказал. Поедешь с комфортом.
Фрэнк сел. Вебер мрачно посоветовал:
– Подними подлокотник.
Фрэнк приподнял, обнаружил миниатюрный кнопочный пульт.
– Тебе на семнадцатый?
– Да.
– Ну и чего копаешься? Ищи кнопку с цифрой семнадцать. Сначала нажми белый клавиш. Стой! Скажи мне одно…Это очень опасно для парней, которые там?.. – Вебер покрутил пальцем над головой, имея в виду, очевидно, весь контингент работников Внеземелья.
– Я сказал, что не знаю.– Фрэнк надавил клавиш. Пунктир красных огней сдвинулся в сторону, кресло тронулось и покатило в темную нишу.– Всего хорошего, Мартин. Встретишь Эгула, не забудь угостить его пивом!
– Ладно, отчаливай.
На семнадцатом этаже Фрэнк вышел из лифта и увидел широкую спину Барнета Лангера, который удалялся по коридору, наклонив голову вперед, будто намереваясь таранить лбом одному ему заметную преграду,– эта его манера ходить всегда вызывала у встречных прохожих легкое замешательство.
– Салют, Барни!– окликнул Фрэнк.
Лангер живо обернулся, помахал рукой.
– Ого, ты пользуешься персональным лифтом Вебера! Премия за полигон?
– Нет. В качестве премии Вебер водил меня за кулисы.
– Впервые слышу такое от рядового реалигента.
– Почему рядового? Теперь я в фаворе у старика.
– Ах, вот даже как!..
Они поравнялись.
– Тебе удалось нащупать у Вебера слабую точку? – осведомился Лангер.
– Две. Первая– полигон, понятно.Старик спит и видит, как бы устроить нам пакость позамысловатее. Мне он устроил темный водоворот, и я в запале неосторожно подкинул ему идею запустить в бассейн живых аллигаторов…
– Мой полигон послезавтра,– задумчиво сообщил Лангер. Под кодовым названием «Дичь». Если вместо вальдшнепа мне придется иметь дело с живым аллигатором, я с тобой рассчитаюсь.
– Мой полигон был под названием «Поплавок». Нанырялся и наплавался до обалдения. Думаю, роль вальдшнепа придется исполнить тебе самому.
– Ну хорошо…– Лангер взял Фрэнка под руку и заставил сбавить шаг.– Вторая слабая точка Вебера?
– Жгучая любознательность.
– Ты меня развеселил!
– И тем не менее…Боюсь, я в этом смысле надолго испортил ему настроение.
– И поделом. Ему не следует совать свой нос выше нулевого этажа.
– Но мне его жаль.Он начинает подозревать,что с помощью средневековых цепей, ржавых ферм и современных огнетушителей моделировать варианты «космических неожиданностей» ему не под силу. Это гложет его… Вбил себе в голову, что обычных тренировок нам недостаточно. Ищет для полигонов некий универсум, посредством которого надеется привить нашему брату иммунитет против любых– любых!– сюрпризов Внеземелья. У меня духу не хватило сказать ему прямо, что задача неразрешима в принципе…
– Стоп!– сказал Лангер и действительно остановился.– В упаковке из умонастроения Вебера ты, кажется, преподносишь мне собственную мораль?
На мгновение у Фрэнка перехватило горло от ярости. Не против Лангера, нет. Скорее по поводу заколдованного круга мнимых двусмысленностей, в котором Фрэнк все чаще и чаще себя ощущал, когда в разговорах с коллегами вольно или невольно касался того, что его в последнее время тревожило. Он тоже остановился, взглядом окинул– сверху вниз– массивную фигуру товарища.Вспышка гнева угасла.
– Ну и что? – уже совершенно бесстрастно спросил он.
– Ничего,– Лангер заговорщически подмигнул. – Превосходный ты парень, вот что. Но как только ты принимаешься философствовать, у меня почему-то свербит в носу и возникает иллюзия умственного переутомления.
– Да, это у тебя не совсем нормально…Впрочем, надо же тебе с чего-то начинать.
Они стояли друг против друга, загораживая проход. Но, кроме ник, никого в коридоре не было.Далеко в коридорную перспективу уходили матово-белые светящиеся полосы люминесцентного пластика вдоль стен и вдоль потолочных карнизов. Стены казались сплошными, местонахождении дверей можно было лишь догадываться по вмонтированным в стены символическим фигуркам из нержавеющей стали; фигурки больше походили на украшения, хотя служили главным образом для кодового обозначения отделов.Прямолинейный коридор был только в этом крыле Управления,и только здесь на семнадцатом этаже,- крыло просматривалось насквозь.
– Я знаю,что у тебя на уме.– Лангер сочувственно ткнул товарища кулаком в плечо. – Космос, дескать, щедр на сюрпризы, разбираться в которых с помощью лучеметов нехорошо, неэтично…
– Прежде всего непрактично,– вяло огрызнулся Фрэнк.
– Когда мы брали банду Меира Шлокера, это было практично,–напомнил Лангер. Он похлопал себя по шее в том месте, где розовел шрам от ожога.– Это было практично, потому что никто из бандитского экипажа «Черной жемчужины» не умел стрелять в условиях перегрузок так, как умеем мы. Даже сам Шлокер. Я выхватил бластер на четверть секунды раньше, чем это успел сделать он. – Лангер широко улыбнулся.