Эми решительно отталкивает книжку, но Руби не оставляет попыток заинтересовать ее. Она открывает перед сестренкой страницу, на которой нарисован маленький мальчик. Он ужасно вел себя с мамой и потому отправился спать без ужина. Эми это должно быть понятно, поскольку прошлым вечером мы тоже не ужинали. Утром, когда мама высадила нас перед книжным по пути на работу, нам обеим ужасно хотелось есть. Руби накормила нас сэндвичами с арахисовым маслом, и мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не ела.
– Хочешь, я почитаю с тобой? – говорю я Руби, когда сестренка сбегает к кукольному домику. – Эми не очень-то любит книжки, – добавляю я с виноватой улыбкой.
Руби торжественно открывает лежащую у нее на коленях книгу.
– Она непременно полюбит их со временем, – говорит тетушка. – Даже не сомневаюсь. Ну что за жизнь без историй?
Теперь-то я понимаю, что она имела в виду, и сердце у меня падает при мысли о том, что я уже не помню, когда читала в последний раз; не помню, когда погружалась в тот воображаемый мир, который так увлекал меня когда-то. Если бы об этом узнала тетушка Руби, она точно пришла бы в ужас.
Я вновь вспоминаю ее прощальное письмо. Руби упомянула в нем о каких-то тайнах. Я оставляю тебе этот замечательный магазинчик со всеми его секретами. А их тут, поверь, не так уж мало.
Что это за секреты? И почему она хочет, чтобы я их узнала?
Руби мало рассказывала о своей личной жизни. Насколько мне известно, она ни разу не влюблялась. И хотя мужчины не раз проникались к ней чувством, она предпочитала держать их на почтительном расстоянии. Я снова бросаю взгляд на книжные полки, и в этот момент, подмигнув на прощание, перегорает еще одна лампочка у меня над головой.
«Руби, что я должна тут найти?» – произношу я вслух.
Внезапно мне приходит в голову упоминание о Беатрис Поттер. Попетляв между шкафами, я останавливаюсь у полки, на которой стоит несколько томиков Поттер. Я вытаскиваю старое издание «Сказки о кролике Питере», и оттуда с шелестом выпадает пожелтевший конверт. Письмо адресовано Руби. В строке обратного адреса указано: «М.У.Б, 69 Банк-стрит, Нью-Йорк».
Глава 4
Я вынимаю из конверта несколько исписанных листков и всматриваюсь в незнакомый почерк.
1 февраля 1946 г.
Дорогая Руби,
я очень по тебе скучаю. Весна уже близко, я чувствую это всем своим существом. Представляю, как чудесно выглядит Сиэтл, когда крокусы только начинают пробиваться из холодной земли. Вчера в Ист-Виллидж я обнаружила целую полянку этих цветов (правда, немного потоптанных). Я собрала небольшой букетик и поставила его в вазочке на подоконник, но уже к вечеру он завял. Жаль, что всему хорошему в этой жизни рано или поздно приходит конец.
Я так рада, что нам удалось сохранить нашу дружбу. Если уж на то пошло, мы и подружились-то по чистой случайности, когда ты была моей ученицей в группе литературного творчества. До сих пор с ужасом вспоминаю всех этих учителей из колледжа «Дана Холл». Сама я никогда не вписывалась в их компанию. Даже не знаю, с чего вдруг я решила попробовать счастья в преподавании? Должно быть, под влиянием матери. Все мои практические поступки – результат ее внушений. Счастье еще, что я познакомилась в этом колледже с тобой, а то точно умерла бы там от скуки.
Мы еще поклялись тогда, что в случае если нам удастся пережить этот год (тебя донимали нудные занятия и тоска по дому, меня – попытки самоутвердиться в качестве профессионала), то сядем на пароход и поплывем в какое-нибудь экзотическое место. Например, на Мадагаскар (а можно ли, кстати, доплыть туда на пароходе?). Пожалуй, именно в этом я и нуждаюсь сейчас больше всего. Пора уже сменить обстановку – может, хоть это позволит мне оживить мою музу. Нью-Йорк в последнее время навевает на меня только тоску. Уж очень здесь все серьезные.
Точно, мне нужно отправиться в путешествие. Если уж не на Мадагаскар, то хотя бы в Сиэтл. Я уже не первый год обещаю тебе приехать. Может, этим летом мне удастся наконец вырваться?
Ты мне гораздо ближе, чем моя родная сестра. В детстве мы с Робертой были не разлей вода, но когда повзрослели, наши пути разошлись. Дети и замужество стали смыслом ее существования. Не могу сказать, что она выставляет это напоказ, но в глубине души, я думаю, она не одобряет моего образа жизни. Мы уже не смеемся при встречах, а разговоры наши сводятся к самым банальным вещам. Боюсь признаться, но Роберта, похоже, становится копией нашей матери.