Теперь я лежу с капельницей, из которой в мою кровь медленно попадают лекарства. А ведь мне всего тридцать пять! Я нервно выискиваю взглядом свою сумку. Нужно поскорее выбираться отсюда.
Как раз в тот момент, когда я встаю, дверь открывается, и в палату входит пожилой человечек в белом халате.
– Куда это вы собрались, мисс Андерсен? – хмурится он.
Будь он хоть трижды доктор, мне решительно не нравится его тон.
– Мне уже гораздо лучше, – заявляю я, пытаясь самостоятельно разобраться с проводками от капельницы. – А на работе меня ждут неотложные дела.
Доктор подходит ближе и кладет на столик мою карту. Судя по всему, он вовсе не горит желанием поскорее выписать меня из больницы.
– Что для этого требуется? – спрашивает он.
Я смотрю на него в полной растерянности.
– Что вы имеете в виду?
– Что нужно для того, чтобы вы хоть немного сбавили темп?
– Замедлила темп? Я вас не понимаю.
– Я прочел записи в вашей карте, – кивает он на столик.
По просьбе принимавшего меня врача я вкратце описала свой обычный день: подъем в пять утра, в семь уже в офисе (после пробежки в шесть-семь миль), а затем работа, работа и работа… До восьми, а порой и до девяти вечера (а зачастую еще дольше).
И что с того? Я – вице-президент крупного банка, самый молодой вице-президент в истории банка «Чейз и Хансон», на который работают восемь тысяч служащих во всем мире. Начальство должно видеть, что я не зря занимаю свое место. К тому же я хорошо справляюсь с работой. Пожалуй, это единственное, с чем я хорошо справляюсь.
– Послушайте, доктор…
– Доктор Кейтер.
– Доктор Кейтер. – Я говорю тем доверительным тоном, который использую обычно в разговоре со строптивыми должниками. – Я ценю вашу заботу, но со мной все будет в порядке. Выпишите мне лекарства, и проблема решится сама собой.
– Не все так просто, – замечает он. – Как я понял, мисс Андерсен, у вас время от времени немеют ладони.
– Я много бегаю, а в Нью-Йорке с утра не слишком жарко.
– Не думаю, что это от холода, – качает головой доктор. – Похоже на признаки панического расстройства.
– Простите, какого расстройства?
– Панического, – повторяет он. – Ваш организм, судя по всему, испытывает сильнейший стресс и реагирует на него подобными отключениями.
– Не может быть. – Я решительно стягиваю ленту, которая удерживает на месте иглу. – Я знаю, вы намекаете на то, что я чокнутая, но это неправда. Может, другие в моей семейке и не в полном порядке, но обо мне такого не скажешь… Вы поможете мне снять эту штуку или мне просто выдернуть иглу?
Доктор Кейтер печально качает головой.
– Мы не можем задерживать вас тут против вашей воли, – вздыхает он. – Пообещайте хотя бы, что постараетесь притормозить. Такими темпами вы очень скоро загоните себя в могилу.
Мой телефон вновь звякает. Ну что этот доктор знает обо мне? Ровным счетом ничего.
– Все, что угодно, лишь бы поскорее выбраться отсюда, – пожимаю я плечами.
Доктор Кейтер с видимой неохотой убирает капельницу, а затем протягивает мне листок бумаги.
– Я выписал вам бета-блокаторы. Они хотя бы отчасти нейтрализуют те нервные сигналы, которые вызывают беспокойство. Принимайте эти лекарства в течение нескольких месяцев. И я настоятельно рекомендую вам разгрузить себя. Поменьше физических упражнений, не столь интенсивные нагрузки на работе. В конце концов, возьмите отпуск.
Я с трудом сдерживаю смешок. Человеку моего положения и в голову не придет уйти в отпуск. Лиза Мелтон, наш новый вице-президент, отпросилась на неделю после свадьбы, и то начальство посмотрело на это довольно косо. Когда вы достигаете определенных вершин, от вас ждут, что вы будете жить и дышать одной только работой. Так уж оно сложилось.
– Я ценю вашу заботу, – повторяю я, хватаясь за сумочку и пальто, – но мне и правда нужно идти.
– Наконец-то, – по губам Артура скользит едва заметная усмешка. – Я уж думал, больше тебя не увижу.
Мой босс – умный и циничный тип, но я-то знаю, что под этой малоприятной оболочкой таится доброе сердце. Или какое-то подобие его. Не зря же я сказала однажды Артуру, что он – самый симпатичный сукин сын из всех, с кем мне доводилось встречаться.
– Прости, что ушла прямо во время обеда, – промямлила я. – Просто я… у меня… Словом, неважно себя почувствовала.
– Женские проблемы?