— Хорошо, что наконец-то удалось собраться, — сказала она, слизывая повисшую на трубочке сладкую цитрусовую каплю.
— О да, — поддержала Адалинда. — Два месяца собирались, если не больше. То у кого-то свинка помирает без кесарева, то курсовая…
— Ага, — вскинулась Джульетта. — То у кого-то…
— Да, то у меня свидание с Шоном, — самодовольно подхватила Адалинда.
Если она надеялась, что подруга сейчас умрёт от зависти, то очень зря. Джульетта завелась с пол-оборота. Розали, тщетно прятавшая улыбку за плоским бокалом «Дайкири», только усугубила ситуацию.
— Как ты вообще можешь с ним встречаться? Он же невыносим! Грубый, заносчивый, наглый, всюду суёт свой длинный нос.
— Ты имеешь в виду, в твоё эссе по настойкам и экстрактам, которое сама же оставила на моём столе? — невинно уточнила Адалинда.
— Вот именно! На твоём. Никто не просил его читать и критиковать. Я взрослая женщина, а не школьница, а он не мой учитель.
— Да ладно тебе, — примирительно улыбнулась Розали. — Полгода уже прошло. Шон ведь не знал, что оно твоё: он бы не стал критиковать при тебе…
Джульетта сузила глаза, и подруга поспешила исправиться:
— К тому же он не понимал, о чём говорит. Откуда человеку разбираться в экстрактах? Тетрадь лежала открытая, у него полицейская привычка обращать на всё внимание — а там практически про магию, только не прямым текстом. Вот и вышло недоразумение.
— Он меня при каждом удобном случае задирает.
— А вы часто видитесь? — холодно осведомилась Адалинда, опасно утрачивая цвет: глаза заволокло мутными плёнками, медовые волосы посерели и удлинились, рот неудержимо растягивался в оскал.
Джульетта недоумённо моргнула. От инстинктивной ответной демонстрации зубов удержало искреннее непонимание причин ревности: да будь этот чёртов коп последним мужчиной на Земле, она бы на него не позарилась.
— К счастью, редко, — фыркнула она. — Случайно на той неделе в магазине столкнулись — думала, загрызу.
Адалинда взяла себя в руки, и Джульетта решила закрепить успех:
— Слушай, а устрой ему сцену ревности и запрети ко мне приближаться, даже если мы встретимся на одной стороне улицы. С меня низкокалорийный сливочный торт.
— Я попробую, — улыбнулась Адалинда, но почему-то сразу стало понятно, что испечь сливочный торт судьба не сложится.
— А как вы в субботу в галерею сходили? — Розали с бокалом в руке расслабленно откинулась на спинку.
— Мы на бейсбол ходили.
— Ты же не любишь бейсбол.
— Почему? Нормально я к нему отношусь.
— А как же галерея?
— В другой раз схожу.
Джульетта по примеру подруги укрылась за коктейлем — ей даже проще было с её высоким пузатым бокалом, утыканным букетом радужных зонтиков. Мужчина мечты, подарок судьбы…
— Что? — обиделась Адалинда. — Ну не любит Шон авангард. Он обещал свозить меня на выставку классической живописи и уже заказал билеты.
— О-о-о, — уважительно протянули подруги.
Хоть Шон и гад, каких поискать, стоило признать, что вкус, а не только острый язык и наручники, у него всё-таки был.
— Двойной виски, приятель, безо льда. Нет, стой. Два двойных виски!
— У вас всё в порядке? Может быть, помощь нужна?
Подруги обернулись к стойке и с любопытством уставились на всклокоченного Потрошителя исключительно гиковской наружности: довольно молодой, высокий, но очень сутулый мужчина в старомодном жилете поверх клетчатой рубашки — казалось, он забрёл в бар, перепутав его с клубом книголюбов, а по пути, похоже, встретил призрака. Для Ведьм его неуместность здесь была гораздо очевиднее, нежели на человеческий взгляд: Потрошитель себя не контролировал и пребывал в зверином облике, заметном пока только другим везенам. Мохнатый красноглазый волк в дедушкином жилете у сверкающей стойки представлял сюрреалистическое зрелище. Лучше бы он всё-таки взял себя в руки: мало ли, не уследит, разнервничается окончательно, и люди увидят.
Потрошитель взял у бармена свой заказ и на одном дыхании влил в глотку первую порцию.
— Спасибо, — сдавленно поблагодарил он, утыкаясь носом в рукав. — Уф. Нет, помощь не нужна… Но это, я скажу, приятель, настоящий кошмар. Колледж тут недалеко — знаешь?
Бармен заинтересовано кивнул.
— Я ходил туда по вечерам в группу… Не важно. Провозился с заказом и опоздал сегодня — ещё и в пробку попал, приехал уже к окончанию встречи. Захожу, а там… Настоящая бойня: всюду кровь, трупы, отрубленные головы, руки… Приятели мои, доктор Бринкерхофф, — все в куски. Не помню, как вызвал полицию. Полчаса с ними общался. Как только отпустили, решил, что мне срочно необходимо выпить.
— Надеюсь, люди, — настороженно пробормотала Адалинда.
— Везены, — вздохнула Джульетта. — Ужасно. Кто…
— Что?! — Адалинда резко подалась вперёд. — Откуда ты знаешь?
— Доктор Бринкерхофф — Диколюд, у меня он тоже преподавал, — мрачно подтвердила Розали и встревоженно потёрла лоб. — Он вёл по вечерам занятия по управлению гневом для Диколюдов и Потрошителей, и… да мало ли, кто там ещё мог быть. Группа порядка десяти-пятнадцати везенов, минус этот счастливчик, но плюс сам доктор.
— Чудовищно, — Джульетта против воли засопела носом. — Они ведь ни для кого не представляли опасности. Кто? И за что?
Адалинда раздражённо закатила глаза.
— Ты, действительно, как с луны свалилась. Что, правда, не догадываешься?
— Да хватит издеваться! — вспылила Джульетта. — Ещё раз так скажи, может быть, на десятый раз шутка станет смешной. Я догадываюсь, к чему ты клонишь, но если б это был удар по нам, жертв было бы куда больше. При нынешней популяции, до двадцати — фон останется в норме. Ну, сейчас конечно уже меньше.
— А почему ты думаешь, что на этом убийства прекратились?
— Убивать мирных везенов, чтобы добраться до нас — каким психически нездоровым монстром нужно быть? Я бы ещё смогла представить, если бы мы с кем-то враждовали — на войне, как говорится, любые средства. Но вот так, без цели? Нет, просто дикое совпадение.
— Я не верю в совпадения, — отрезала Адалинда.
— Нужно исходить из худшего предположения, — поддержала Розали. — Но даже если дело не в нас, если убийца — везен, какой бы ни была причина, он будет отвечать перед нами. Таков закон.
— С этим я согласна.
— Тогда пойдёмте. — Адалинда сделала официантке знак принести счёт и полезла в сумочку за кредиткой. — Посмотрим.
— Что посмотрим? — опешила Джульетта. — Там же полиция. Пусть они ловят, потом и увидим, кого поймали.
Но Розали, к её удивлению, тоже засобиралась.
— Если это против нас, действовать нужно уже сейчас, — терпеливо пояснила она. — Не дожидаясь следующего удара.
Джульетта с сожалением оглядела красочный сверкающий бар, резво надирающегося Потрошителя, симпатичных студентов, потянувшихся на танцпол, недопитые «Голубые Гавайи», красное платье и шпильки… И нехотя подняла сумочку с дивана.
Бар покидали под зажигательные латиноамериканские ритмы, и от того было ужасно обидно.
* * *
А за шпильки было обиднее вдвойне. Почему-то протанцевать на них всю ночь казалось легче, чем разгуливать на них же по улице. Знала бы, обула бы полуботинки на устойчивом каблуке, как Розали, и оделась бы так же.
Время проводили, определённо, без пользы и без удовольствия: разделившись, они влились в толпу набежавших студентов и принялись возникать за их спинами то тут, то там с незамысловатым вопросом «А что здесь произошло, вы знаете?» Никто ничего не знал. Все истории начинались с воя сирен и приезда толпы полицейских. Территорию быстро оцепили, огородили жёлтой лентой, офицеры опросили всех попавшихся им на глаза, а самым интересным, по рассказам очевидцев, был вынос тел в плотных чёрных мешках. Но вынос двух последних мешков Ведьмы и сами застали. Единственная польза от опроса зевак заключалась в том, что в движении было не так холодно. Ворвавшийся в Портленд свежий ночной ветер немилосердно задувал под куцый плащик, никак не рассчитанный на долгие прогулки. Джульетта надеялась быстро всё разузнать и отправиться хоть куда-нибудь — продолжать хороший вечер или домой — лишь бы в тепло, потому сама лично обошла половину толпы, пока Адалинда и Розали напрягали воображение и пытались разнообразить методы опроса, сочиняя различные вариации «Ой, а что случилось?», «Какой ужас. Вы видели, что здесь произошло?» Суть-то от формулировки не менялась… Но и, закончив, в тепло они всё равно не пошли, а битых пятнадцать минут пританцовывали на месте в окружении такой же упорной и любопытной молодёжи.