Бабуля воспитывала её иначе. Там, в Сорьяно, даже люди считали Ведьм неотъемлемой частью природы, вслух не обсуждали, но чтили и нередко обращались за помощью. Об их существовании знали, хотя и не видели ведьмовского облика. Наверное, неудобно грызться между собой, когда тебя все знают и уважают. Только приехав в США, Джульетта столкнулась с необходимостью скрываться, не доверять, ревностно хранить территорию. Даже находящиеся под их защитой везены относились к ним с опаской, и практически никто не знал их в человеческом облике. Подруги были уверены, что вообще никто, и сильно бы разозлились, узнав про Анжелину и ещё парочку подпольных клиентов Джульетты.
Ладно, пусть злятся, пусть идут, куда хотят — она им мешать, как и обещала, не будет.
Только теперь, достигнув некоторого душевного равновесия, Джульетта обратила внимание, что смотрит реалити-шоу. Она подняла пульт, переключила канал и остановилась на пятом новостном. За спиной корреспондентки сверкали красно-синие блики, и происходило озабоченное движение: точно репортаж с места событий. Когда Ведьмы пришли к колледжу, телевизионщики уже закончили съёмки и свернулись в свой фургон. А вдруг им в процессе удалось снять что-нибудь важное?
Пульт слушался плохо. Телевизор ей практически за бесценок продала всё та же управляющая их домом, тётушка Мари. Нормальный был телевизор, с хорошим звуком и чётким изображением, только пульт барахлил, а заменить было неудобно, ведь именно его неисправностью, а не жалостью к бедной студентке, Мари объяснила унизительно низкую стоимость.
Когда громкость наконец достигла слышимого уровня, Джульетта уже поняла, что этот репортаж снимали не у колледжа. К непосредственному месту событий телевизионщиков не пустили, поэтому фон был стандартный: кирпичная стена здания вдалеке, платаны и пихты, полицейские форды, мельтешащая синяя форма, любопытные лица граждан, — всё то же самое, что и у колледжа, с одним исключением: за спиной корреспондентки прошёл лейтенант Шон Ренард.
— …Полицию вызвала супруга одного из прихожан, — с профессиональной тревогой в голосе продолжала рассказывать та. — Не дождавшись мужа с еженедельного вечернего собрания, она решила лично убедиться, что всё в порядке, и поскольку телефон мужа не отвечал, отправилась к церкви, где и обнаружила ещё неостывшие изувеченные тела. Полиция не прокомментировала предположение, что оба преступления связаны между собой. Если же связь подтвердится, и учитывая, что нападения произошли в одно и то же время, становится очевидным тот факт, что преступников было несколько, и они действовали в сговоре.
— Люди, — пробормотала Джульетта, ощущая себя Адалиндой, — пусть это будут люди.
— Невыясненными остаются их личности и мотивы. Полиция пока воздерживается от официальных заявлений. По предварительным данным погибшие в церкви «Доброго пастыря» были её прихожанами, в числе жертв так же был преподобный Лэнс Кальвен.
Везены. Невозможно знать в лицо и по имени всех везенов, проживавших в Портленде. Но Ведьмы пристально наблюдали за курьёзной общиной Добряков при церкви «Доброго пастыря», с тех пор, как доверчивых «овечек» возглавил преподобный Кальвен — ещё один Потрошитель, завязавший с диким образом жизни. В давние времена Потрошители мимоходом вырезали их целыми семьями, иногда ради вкусного мяса, иногда без видимых причин. Без видимых для людей причин в этот раз некто вырезал Потрошителя вместе с его «стадом».
Не отводя застывшего взгляда от экрана, Джульетта подобралась ближе и прижала палец к бегущей строке, с небольшой задержкой повторявшей слова корреспондентки. «…так же был опознан преподобный Лэнс Кальвен», номера телефонов горячей линии… и повтор: «17 человек были убиты…»
Двадцать девять везенов за одни сутки, за один час: похоже, выбрали самые многочисленные группы, чтобы в кратчайший срок, пока Ведьмы не насторожились и не предприняли ответных мер, нанести им максимально возможный урон. Но для чего? Кому и чем они помешали?
Джульетта оглянулась в поисках телефона — метнулась к дивану, в прихожую, сквозь поднимающуюся панику вспомнила, что так и не достала его из сумочки, и вернулась за ней в гостиную. Внутренний голос требовал срочно звонить Анжелине, иначе в ближайшем будущем перспективы светят не самые радужные. Куда ей придётся идти, к Стефании, потому что от её клана хотя бы известно, что ожидать? В прочих могло оказаться значительно хуже — Джульетта не слышала, чтобы другие бродячие Ведьмы отправлялись первым делом куда-то ещё. Нет, потеря двадцати девяти везенов пока не катастрофа: она ощутит начальный провал только через два дня, а первой заметит Адалинда, сегодня, когда обратится к фону, и ещё можно попытаться остановить этих, кем бы они ни были. Но если не успеют… Дружба дружбой, однако есть ещё вопрос эффективности: три Ведьмы эффективнее двух берегли границы территории, но только в условиях достаточного потенциала. В условиях даже небольшого дефицита — две Ведьмы были эффективнее трёх, и чем сильнее урон, тем ниже эффективность. Если они останутся в Портленде втроём при значительном падении уровня магии, к ним очень скоро явятся гости — проверить, способны ли они удержать территорию в своих руках.
— Ладно, ты ленивая эгоистка, — вместо приветствия сказала Адалинда ей в ухо. — А я громко ору. Проехали.
Джульетта на миг отвела руку с телефоном, убедилась, что позвонила на сотовый Розали, и прижала его обратно.
— У меня очень, очень-очень-очень плохие новости.
* * *
Где Адалинда раздобыла такой костюмчик, Джульетта решила не спрашивать ради своего же душевного здоровья. Чёрный спандекс, до стального блеска обтягивающий попу, и несомненно крутая короткая куртка, будто бы вся состоящая из застёжек, говорили о явном увлечении голливудским кинематографом. Ни дать ни взять, будет спускаться в колледж через крышу — на тросах — в сопровождении музыкальной темы из фильма «Миссия Невыполнима».
— Ты бы ещё шубу надела, — буркнула Адалинда, выбираясь из кустов, за которыми, судя по настроению, мёрзла уже минут десять.
Комментарий Джульетта пропустила мимо ушей. Во время глобальных раскопок гардероба она решила, что в этот раз одежда должна быть тёплой, а то что куртка оказалась объёмной, светло-серого цвета приметного в темноте, так она не шпион и заранее не готовилась.
— А ты чего там делала? — кивнула она на помятую растительность. — Тебя с той стороны улицы отлично было видно.
— Зато с этой — нет, — огрызнулась Адалинда. — Пойдём.
К колледжу шли мимо клиники, благоразумно обходя её камеру — по-прежнему единственную на всём пути — с противоположной стороны здания. В начале первого часа ночи улица, как они и рассчитывали, пустовала, но впечатления, что их никто не видит, не было и в помине. Наоборот, казалось, что их одинокие фигуры привлекают массу ненужного внимания, отчего приходилось пересиливать себя, чтобы идти ровно, а не перебегать от укрытия в виде рекламного щита к укрытию в виде урны и не выглядывать затравленно из-за углов.
— Вы как, подумали? — трагическим шёпотом спросила Джульетта, стараясь отвлечься от воображаемых взглядов из окон, под которыми они проходили.
— Подумали — ничего не вспомнили, — хмуро отозвалась Адалинда. — У меня таких врагов нет, Розали говорит, что тоже ни с кем по-крупному не ссорилась. Ну, а ты?
— Да кого я могла задеть? Вообще не представляю, из-за чего тогда, если это не месть.
— Мотивов может быть много. Например, транзит.
— Транзит? Да нет… — Джульетта осеклась, крепко задумалась и энергично замотала головой. — Не-не, исключено. Если б мы поддержали Лауфер, а роялистам бы перекрыли путь, тогда да. Или наоборот: готова поверить, сопротивление тоже на многое способно. Но за то, что мы отказались вмешиваться и никому ничего не перекрыли? Пусть сами между собой разбираются! И вообще, чего они от нас хотели? Чтобы мы круглосуточно торчали в порту и на взлётной полосе — и лично никого не пускали? Если роялисты с Лауфер начнут втягивать Ведьм в свои распри, им придётся иметь дело сразу со всеми Ведьмами: сегодня пришли за нами, завтра придут за остальными — про территориальное разделение быстро забудут.