Они двинулись к дому, я пошел следом.
Внутри все и в самом деле столпились у распахнутых дверей веранды. А в десятке метров от входа в саду, и правда, стоял большой белый конус. Подсветка внутри контрастно выделяла на белой ткани тени в виде людских фигур.
Так хочется ворваться внутрь, схватить Лию, закинуть на плечо и... Усмехнулся, отыскав взглядом в толпе с десяток шкафообразных дюжих молодцев. Воины клана. Шагу не дадут ступить. Тут же мордой в травку уложат. А потом. Гудзон глубокий, говорят. И рыбки всегда рады закусить мясистым свеженьким трупом.
Я покачал головой, понимая, что должен все забыть. Если хочу воплотить в жизнь те планы, что лелею в мечтах, о Лилии не стоит даже думать.
Правильные мысли, умные, циничные, жестокие, текли в голове. Но когда почти сумел убедить себя, разбудив ум и убаюкать сердце, эта зараза вышла из палатки. Такая красивая, что дыхание вновь остановилось. Ток крови чувствовался даже за глазами.
А ведь если наброситься на нее прямо сейчас, можно успеть сорвать поцелуй с пухлых сладких губок! И пусть потом мордой в газон и трупом в Гудзон, оно того стоит!
Я уже двинулся на нее, но траекторию моего набиравшего скорость движения по касательной пересек Роберт. Ноги тут же вросли в пол, будто каждый ботинок мгновенно пустил корни. Словно мне снова шесть лет.
И время двинулось вспять.
23 года назад, Москва
Половицы загородного дома скрипят под маленькими детскими ножками. Но родители в спальне так громко ругаются, что все равно не услышат. А вот и они, можно подсмотреть через приоткрытую дверь.
Мама ходит по спальне, ее то видно, то нет. Опять видно. Опять нет. Это игра такая?
- Успокойся, Наташа. - Папа, сидящий на кровати, ловит ее за руку. - Роберт ничего нам не сделает.
- Мы единственные, кто знает его самый страшный секрет, как ты не понимаешь! - она выдергивает ладонь и снова начинает ходить по комнате.
- Лидия тоже знает.
- Может, он и ее... - Мама замирает. - Сереж, давай соберем вещи и уедем, а? Подальше от Москвы? Куда-нибудь в глубинку, затеряемся там, где никакой Роберт Андреев не найдет. Давай?
- И на что будем жить? Кому в глуши нужен архитектор, сама подумай. - Папа устало вздыхает и трет лоб - как всегда, когда сердится.
- Зато мы будем живы!
Во дворе шелестят шины. Родители тоже слышат это и замирают. Хлопает дверца машины. Одна, вторая, третья.
- Это он! - вскрикивает мама.
Мечется по комнате и громко зовет:
- Сынок!
- Я здесь! - ее руки распахивают дверь, прижимают к себе. Губы покрывают щеки поцелуями.
- Наташа, быстрей! - торопит папа, распахнув окно.
- Мальчик мой! - она плачет, но передает ребенка отцу.
- Как только окажешься на земле, беги! - говорит он. - Понял, сын?
- Да, папа. А вы?
- А мы следом побежим, щеночек мой! - торопливо заверяет мама и вздрагивает, услышав грохот на первом этаже.
- Цепляйся, - отец ставит ребенка на подоконник, - труба выдержит твой вес, ползи вниз. Живо!
Он цепляется и ползет. Ножки вскоре касаются земли. Надо бежать, как велено. Но голова сама запрокидывается, хочется увидеть родителей. А вот и они, силуэты в сиянии.
- Беги, сын! - вновь следует приказ отца.
- Выживи, малыш, - шепчет мама.
Окно закрывается. Задергивается штора. Становится совсем темно.
Холодно.
Страшно.
Слышны приглушенные крики. Вспышки. Так в кино бывает, когда плохие дяди стреляют.
Ноги дрожат, он отступает назад, пока не падает в кусты. Мокро. Это канава. Инстинкт приказывает погрузиться в вонючую воду так, чтобы только голова торчала наружу.
Хлопают двери. Во двор выходят люди. Много чужих, очень много. Надо сидеть тихо.
- Ищите мальчика, пять-семь лет ему. - Голос зазвучал так близко, что все тело свело ужасом. - Трупы сжечь.
Вот он, тот, кто говорит. Высокий, худой, с нависающим над губами носом-картошкой.
Глаза мальчика впитывают эту картинку, она навсегда болью выжигается в подсознании, сплавляясь с тем именем, которое мама называла дрожащим шепотом -Роберт Андреев.
Тот, кто убил папу и маму малыша, повзрослевшего за ночь на целую жизнь.
Утром из канавы выберется совсем другой человек. Который возьмет себе имя Андрей -чтобы никогда не забывать о том, кого должен найти и убить.
А сначала - отобрать все, что ему дорого, заставить корчиться от боли и холода, как было когда-то с маленьким мальчиком, который разом потерял все.
Я замер, получив от памяти удар под дых. Глаза напряженно следила за моим врагом.