«Уеду». Это слово звенело в голове Джона, как колокольчик. Он уедет.
— Почему именно три места, м'лорд?
— В записях дневника нет ясности относительно ориентиров. Местный житель мог бы точно определить его местонахождение, но я решил не компрометировать документ присутствием постороннего. Я возьму с собой почти всех. Нам еще многое предстоит сделать.
Тусклый свет пробился сквозь туманную меланхолию в голове Джона. Ему это нарочно говорили.
— Я оставляю двух убийц и стража охранять дом. В любом случае, это формальность. Здесь нет ничего ценного, кроме тебя и Посада, конечно, и, кроме того, ловушки возьмут на себя большую часть защиты сами по себе.
— Как только устройство будет обнаружено и извлечение будет завершено, я пошлю за вами поисковую команду. Я уверен, что тебе лучше отдохнуть здесь, чем тащиться по грязи вместе с остальными. Надеюсь, твоя вынужденная изоляция не будет проблемой?
Джон улыбнулся.
— Нет, м'лорд. Я очень нуждаюсь во сне.
— Аааа. — Паук кивнул, серые глаза под светлыми бровями смотрели нейтрально. — Тогда я оставлю тебя в комфорте на простынях и пухе.
Они вышли на балкон второго этажа. Ветер принес сырость с затопленной равнины внизу. Джон вздрогнул.
— Жуткое место.
— Мягко говоря. — Паук провел левой рукой по резным перилам балкона и улыбнулся, обнажив ровные острые зубы. Улыбка пронзила тревожной стрелой шею Джона, опустившись до самых кончиков пальцев. Он зевнул, пытаясь скрыть свое беспокойство.
— Джон, ты явно устал. — Паук похлопал его по плечу. — Иди поспи.
— С вашего позволения, м'лорд.
— Иди, иди. — Паук помахал ему рукой. — Этот твой зевок очень заразителен.
Джон поклонился и зашагал в свои покои. У Паука был перевод, но он оставил дневник в комнате синтеза. Паук ожидал, что он попытается заполучить его. Человек менее честолюбивый и более трусливый не стал бы. Ему тоже не следовало бы. Но дневник взывал к нему. Знание, которое он содержал… секрет жизни, возможно, даже вечной жизни. Вооружившись им, он мог бы искать убежища в любой стране. Он снискал бы славу и почести, как гений, был бы в безопасности и уважаем всеми, получил бы возможность вести свою работу в нужном направлении, а не быть под колпаком у головореза. Потому что Паук был головорезом, умным, вежливым, с королевскими замашками, но все же головорезом. Разница между ним и обычным уличным боссом заключалась в степени опустошения, которое он мог вызвать.
Джон вошел в свою комнату и запер дверь. Он должен дождаться завтрашнего отъезда Паука, и тогда ему придется быть осторожным. Очень осторожным.
ЗАПАХ проник в ноздри Уильяма, как только он приблизился к дому, острый мускусный запах волка, только что пометившего свою территорию. Он напрягся.
Крупный пожилой мужчина стоял перед дверью в окружении крутящихся собак. Крупный, широкий в плечах, он был одет в джинсы и кожаный жилет. Его длинные седые волосы ниспадали на спину.
— Полегче, — пробормотала рядом с ним Сериза. — Спокойнее. Это всего лишь дядя Хью.
Мужчина повернулся и посмотрел на него. Бледный блеск залил его глаза. Волк.
Низкий рокот застрял у него в горле.
— Он…
Рука Серизы скользнула под сгиб его локтя.
— Вроде тебя. Я узнала об этом всего несколько дней назад. Он очень добрый человек, Уилл.
Хью смотрел, как они приближаются. Его лицо ничего не выражало.
Уильям остановился в нескольких футах от него. Когда два перевертыша встречались за пределами Красного Легиона, это никогда хорошо не заканчивалось. Сейчас он не хотел ссоры. Только не после того, как он наконец-то спарился.
— Дядя Хью! — Сериза подошла и обняла его.
— Сери. — Он неловко обнял ее и отпустил. — Я пришел помочь.
— Благодарю тебя!
— Кто это?
— Это мой Уильям.
Хью посмотрел на нее, потом на Уильяма.
— Твой Уильям?
Она кивнула.
— Со всем своим мехом, когтями и зубами.
Хью вздрогнул, словно его ударили током. Сериза погладила его по руке. Он перевел взгляд на Уильяма.
— Адрианглиец?
Уильям кивнул.
— Там вас превращают в убийц.
— Мы прирожденные убийцы.
Глаза Хью стали бледно-желтыми.
— Если ты будешь плохо с ней обращаться, я разорву тебе глотку.
Уильям позволил нотке рычания проскользнуть в свой голос.
— Мужик, я уложу тебя там, где ты стоишь.
— Так мило, — сказала Сериза. — Почему бы нам всем не пойти в дом и не выпить чаю с пирогом?