Лодка ползла вниз по реке, обрамленной густыми зарослями тростника. Вдалеке росли кипарисы, их раздутые стволы казались гротескно толстыми, словно старики с пивными животами, сидящие на корточках в грязи. Рассвет должен был наступить через полчаса, и небо и вода светились бледно-серым светом изношенного десятицентовика.
Уильям глубоко вдохнул, пробуя запахи на вкус. Слабое шевеление воздуха, которое в этом месте можно было принять за ветер, пахло водорослями, рыбой и грязью. Его чувства вновь обрели остроту, и зловоние, поднимающееся от месива грязи, гнили и воды в сочетании с жарой, заставляло его хотеть укусить кого-нибудь, просто чтобы выпустить немного пара.
Постоянное движение лодки действовало ему на нервы. Волки должны ходить по твердой земле, а не по этой оболочке из стекловолокна, или из чего там она, черт возьми, была, которая постоянно раскачивалась и тряслась каждый раз, когда один из ролпи глотал воздух. К сожалению, твердой почвы не хватало: берег превратился в суп из грязи и воды. Когда они остановились на ночлег, и он ступил на то, что казалось твердой землей, и его ноги провалились по щиколотку.
Он провел ночь в лодке. Рядом с королевой спагетти.
Уильям взглянул на девушку-бродяжку. Она сидела напротив него, сжавшись в комок. За ночь ее зловоние усилилось, вероятно, из-за сырости. Еще одна такая же ночь, как и предыдущая, и он может сорваться и бросить ее в реку, чтобы освежить воздух.
Она заметила, что он смотрит на нее. Ее темные глаза посмотрели на него с легким презрением.
Уильям наклонился вперед и указал на реку.
— Я не знаю, почему ты обвалялась в соусе для спагетти, — сказал он доверительным тоном. — На самом деле мне все равно. Но вон та вода тебе не повредит. Попробуй его смыть.
Она показала язык.
— Может быть, после того, как ты очистишься, — сказал он.
Ее глаза расширились. Она долго смотрела на него. Маленькая сумасшедшая искорка вспыхнула в ее темных радужках. Она подняла палец, лизнула его и стерла грязь со лба.
Теперь то что?
Девушка показала ему испачканный палец и медленно потянулась к нему, целясь в лицо.
— Нет, — ответил Уильям. — Плохая бродяжка.
Палец все приближался и приближался.
— Только тронь меня, и я его сломаю.
Впереди послышался какой-то всплеск. Оба посмотрели на реку.
В нескольких сотнях ярдов от них по поверхности воды побежали круги.
Девушка, прищурившись, посмотрела на то место.
Вот снова… мелкая рябь. Что-то приближалось. Что-то мчалось к лодке.
— Акулы! — Девушка бросилась к Верну.
Он изумленно уставился на нее.
— Акулы, ты, идиот! — Она указала на воду.
Рябь пробежала по поверхности, и появился огромный плавник. За ним последовал второй.
Верн схватил свою сумку и выхватил гранату. Уильям схватил девушку и швырнул на дно лодки, прикрывая ее собой.
Граната упала в воду. Взрыв оглушил Уильяма, когда взрывная волна прокатилась по его коже. Лодка накренилась.
Он приподнял голову, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Верн ныряет в реку, устремляясь к берегу.
Акулы неслись к лодке, ничуть не оглушенные. Ведущая рыба выскочила на поверхность, сверкнув толстыми костяными пластинами, защищавшими ее спину. Эта чертова штуковина была больше лодки.
Ролпи почуяли акул и забарахтались, превращая реку в пену. Двойные направляющие, которые крепили животных к лодке, натянулись, дергая металлические скобы, привинченные к носу. Лодка заплясала вверх-вниз.
Девушка упала на канаты. Сверкнул маленький нож.
Уильям выдернул из ножен тяжелый тактический клинок.
— Замри.
Она отклонилась, и он одним движением перерезал веревку.
Ролпи выпрыгнул из воды и нырнул на глубину. Уплывай, призвал Уильям в уме. Уплывай.
Он перерезал вторую веревку. Оборванная веревка взлетела, и второй ролпи всплыл в пенящемся фонтане. Огромные челюсти пронзили пену. Треугольные акульи зубы сверкнули и вонзились в бок ролпи. Существо завизжало. Девушка тоже закричала, ударив кулаком по перилам. Уильям стиснул зубы.
Акула оторвала окровавленный кусок плоти от бока ролпи.
Уильям выдернул из рюкзака приклад арбалета и нажал кнопку активации. Приклад со слабым щелчком распустил плечи. Это была последняя модель стрелкового оружия, всего в фут длиной, и он получил строгий приказ не использовать его без крайней необходимости. Уильям отдернул рукав, обнажив кожаный колчан, привязанный к предплечью, выдернул болт, одним плавным движением зарядил арбалет, прицелился в рыбу и выстрелил.