На руке Тиболда появилась тонкая красная полоса. У-у-у, он умудрился его порезать. Отлично. Теперь надо сделать около сотни таких, и он будет остановлен.
Тиболд вытянул шею и посмотрел на свою руку.
— И… это… все?
— Не волнуйся, это всего лишь небольшая прелюдия. — Уильям тяжело переступил с ноги на ногу. — Вот как ты выглядишь, когда двигаешься.
Тиболд взревел и бросился в атаку.
Уильям бросился вперед, рубя, кромсая, коля, превращая свой нож в смертоносную металлическую расплывчатость. Тиболд нанес ответный удар, все быстрее и быстрее размахивая огромными ручищами. Когти впились в бок Уильяма, разрывая кожу. Боль обожгла его. Он проигнорировал ее и продолжал резать обнаженную плоть с выверенной жестокостью. Влево, вправо, влево, влево, вниз, резать, резать, резать… кровь струилась по массивному телу Тиболда.
Недостаточно. Уильям вогнал нож по самую рукоять под бронированную чешую, целясь в сердце. Агент взревел и замахнулся. Уильям дернулся назад, выдергивая клинок. Недостаточно глубоко. Кулак поймал его, развернув. На долю секунды мир стал расплывчатым. Уильям вскочил с ножом в руке, намереваясь перерезать Тиболду шею и… приземлился в грязь, когда агент отшатнулся с озадаченным выражением лица.
Огромные ноги Тиболда задрожали. Он хрипло втянул воздух.
Верхняя половина его тела скользнула в сторону и упала в грязь, явив держащую меч Серизу. Обрубок туловища агента оставался в вертикальном положении в течение долгой секунды, а затем упал, заливая кровью вязкую грязь.
Какого черта?
Сериза переложила меч в левую руку и подошла к нему, обходя труп.
Если бы он не видел собственными глазами, то мог бы поклясться, что она разделила Тиболда пополам. Как ракушку, типа того. Как ей это удалось? Мечи на такое не способны.
Ее темные глаза были широко распахнуты на забрызганном грязью лице. Он заглянул в их глубины и не успел уклониться от ее кулака, пока не стало слишком поздно. Резкий удар настиг его живот. У него даже не было времени согнуться. Боль взорвалась в солнечном сплетении.
— Никогда больше так не делай, — выдавила из себя Сериза.
Он поймал ее за руку.
— Я защищал тебя, тупица.
— Я не нуждаюсь в защите!
Позади нее по стволу кипариса ползла летучая мышь. Уильям схватил Серизу, оттащив ее в сторону, и метнул нож. Лезвие развернулось в воздухе и вонзилось в маленькое тело, пригвоздив его к дереву. Сериза отпрянула от него.
— Ты с ума сошел?
— Это дохляк, — сказал он ей.
Пурпурные, полупрозрачные щупальца магии протянулись от летучей мыши, хватаясь за нож, пытаясь вытащить его.
— Что это за чертовщина?
— Разведчик. Летучие мыши прячутся во время дождя. «Дохляк» подразумевает мастера-разведчика, который докладывал прямо Пауку. Ему хотелось верить, что летучая мышь их не видела, но не мог быть в этом уверен.
Сериза споткнулась. Ее ноги подогнулись, она покачнулась и наполовину упала, наполовину села в грязь.
Он присел рядом с ней.
— В чем дело?
— Точки… — прошептала она.
Уильям подхватил ее из грязи и помчался под дождем к границе, прихватив сумки по дороге.
ДАВЛЕНИЕ при переходе заставило Уильяма сжать челюсти, пронзая все его кости. Он прорывался сквозь боль, неся Серизу. У перевертышей не было магии. Они были магическими сами по себе, и хотя переход причинял боль, это не было чем-то, с чем он не мог справиться.
Он остановился с другой стороны границы, переводя дыхание. Сериза свернулась в его объятиях маленьким комочком.
О, черт возьми! Возможно, он пересек границу слишком быстро, чтобы она смогла справиться.
Уильям приподнял ее повыше, чтобы поближе взглянуть на нее.
— Поговори со мной.
Ее бескровное лицо под дождем казалось совсем белым. Он слегка встряхнул ее и заметил, как задрожали длинные темные ресницы.
— Магия исчезла, — прошептала она. У нее были красивые глаза, понял он, большие и темно-карие, и в данный момент светящиеся облегчением. — Жуки пропали. И точки тоже.
— Отлично. — Он зашагал к дому.
— Опусти меня.
Это был адский удар мечом. И к тому же хороший удар. Он умирал от желания увидеть, как она выглядит под всей этой грязью.
— Если я опущу тебя, ты упадешь, а я не хочу поднимать тебя снова после того, как ты упадешь в грязь. Я и так достаточно грязный.
— Ты громила и осел, — сказала она ему, обнажая ровные маленькие зубы.
Если у нее появилась энергия, чтобы огрызаться, то она отходила от того состояния. Хорошо.