— Ты говоришь такие милые вещи. И эти спагетти-духи, которые ты носишь, за них можно умереть. Ни один бродяга не сможет устоять.
Она зарычала. Хе-хе.
— Ты звучишь как взбешенный кролик. — Он крепче прижал ее к себе на случай, если она решит ударить его еще раз, и побежал к дому, вверх по ступенькам крыльца, к двери. Дверь выглядела хорошей и прочной.
— Стой.
Тревога в ее голосе заставила его похолодеть.
— Что?
Сериза указала грязной рукой на маленькую отметину, выжженную на дверном косяке, держась за него другой рукой для поддержки. На букву «А» с горизонтальной перекладиной, наклоненной под углом.
Ее бездонные глаза стали еще больше.
— Нам нужно уходить, — прошептала Сериза.
— Что означает эта буква?
— Альфы.
Он ждал дальнейших объяснений.
— Они не из Грани и не из Зачарованного. Они сами из Сломанного и чертовски опасны. Мы иногда видим их, но они оставляют нас в покое, если мы не трогаем их. Этот дом принадлежит им. Если мы ворвемся внутрь, и они найдут нас здесь, мы будем мертвы.
Уильям пожал плечами.
— Все будет хорошо. Дом пустует уже несколько месяцев.
— Откуда ты знаешь?
Было слишком много вещей, чем это можно было объяснить: слоем грязи, осевшим на краю двери, отсутствием человеческих запахов, запахи мелких животных, которые несколько недель, несколько дней назад пересекали то, что они теперь считали своей территорией…
— Просто знаю. Кем бы ни были эти Альфы, их здесь нет. Нам нужно остановиться в сухом месте.
Лицо Серизы напряглось.
— Послушай меня. Мы должны уходить. Это плохое…
Уильям пнул ногой дверь. Она распахнулась.
— Слишком поздно.
Она замерла в его объятиях.
Дом казался темным и пустым. Тишину не нарушил ни один сигнал тревоги. Никто не вышел, чтобы сразиться с ними.
— Черт возьми, Уильям.
Ему понравилось, как она произнесла его имя.
— Не беспокойтесь, Королева бродяг. Я позабочусь о вашей безопасности.
Она выругалась на него.
Уильям переступил порог и осторожно поставил ее на пол. Она покачнулась и ухватилась за стену.
— Куда это ты собралась?
— Проверить дом. Куда же еще? — Она оттолкнулась от стены и пошла дальше по коридору.
Уильям глубоко вздохнул. Запаховые следы были старыми, и его уши не улавливали никаких звуков. Она зря теряла время.
Кто-то с военным опытом обучил ее основам поведения на вражеской территории. После всего, через что им пришлось пройти, гражданская женщина должна была приземлиться на первую попавшуюся мягкую поверхность. Эта пошла зачищать дом. Она, наверное, выдохнется и через минуту рухнет в обморок.
Эджеры были недисциплинированным, необразованным народом. Они наполовину погрязли в дерьме и выживали на дурацкой удаче и молитве. Сериза была не такой. Он не знал ни одного Эджера, кто мог бы так разрезать тело пополам. Очень концентрированная вспышка могла бы сделать это, но он не видел предательски светящейся молнии. Кроме того, большинство Эджеров не могли вспыхивать белым, и чтобы нанести такой урон, ни о чем меньшем, чем о белой вспышки, не могло быть и речи.
Ему надо быть осторожным и нельзя недооценивать Королеву бродяг, иначе это будет стоить ему жизни.
Его уши уловили механический треск. Лампочки мигнули и загорелись желтым светом. Должно быть, она нашла генератор. Он обошел гостиную, опустив жалюзи.
Из глубины дома появилась Сериза.
— Пусто.
Он отвесил ей изысканный поклон.
— Я же тебе говорил.
— Я нашла генератор. Кроме него еще и ванну. Вода еле теплая, но чистая.
Уильяму представилось видение душа и пушистых полотенец. Он кивнул.
— Иди. Чем скорее ты примешь ванну, тем лучше для нас обоих.
Взгляд, которым она одарила его, был достаточно суровым, готовым убить. Она резко повернулась, схватила сумку и направилась в ванную. Умно. Он хотел посмотреть, что там внутри.
Уильям обыскал дом, переходя из комнаты в комнату. Это место выглядело как чей-то домик для отпуска: относительно новое и полное глупого дерьма вроде моделей лодок и морских раковин. Куча безделушек, никаких следов износа, которые обнаружились в том месте, где кто-то действительно жил. В кладовке было полно консервных банок. Еда была хорошей.
Уильям вернулся в гостиную, приглушил верхний свет, включил пару ламп поменьше, с достаточно мягким светом, и стал ждать.
Одежда на нем обвисла, прилипнув к коже. Мокрые носки натирали ноги. Уильям стянул сапоги и мокрую массу испорченных носков и согнул пальцы ног. Деревянный пол приятно холодил.