Глупый. Глупый, глупый мужчина. Она подбежала к нему, схватила за плечи и перевернула на спину. На его плече выступила густая пурпурная опухоль.
Медь. Кто-то отравил Уро медью. Ее обдало жаром. Только семья знала, как это сделать, только Мары знали, что Уро встречался с ней. Кто-то выдал эту информацию «Руке». Сериза стиснула зубы. Почему? Зачем кому-то это делать?
Она ощупала пальцами набухшую массу. Она даже не могла найти рану.
— Это ненормально, — сказал Уильям.
— Должно быть, в головке болта была медная стружка. Для тоаса это яд. Он умирает.
— Что мы можем сделать?
Ничего.
— Мы должны доставить его к жене.
Она схватила его за ноги. Уильям подхватил Уро под мышки, крякнул от напряжения и поднял тело. Они потащили его к катеру.
— Чем, вашу мать вы его кормите? — прорычал Уильям.
— Голубокровными, — процедила она сквозь зубы.
Они обошли кабину и подтащили его к поручням. Целый фут воды отделял их от лодки.
— Если мы бросим его в реку, он утонет, — сказала она. — Он слишком тяжелый.
— Позволь мне взять его. — Уильям опустился на одно колено, и она схватила Уро за плечи. Уильям напрягся. Вены вздулись под кожей. Его лицо стало ярко-красным. С гортанным рычанием Уильям вздохнул и поднялся, массивная фигура Уро нелепо балансировала на его спине. Он миновал воду одним широким шагом.
Она выдохнула и запрыгнула в лодку как раз вовремя, чтобы подхватить Уро, когда Уильям осторожно опускал его на палубу.
ЛОДКА рассекала темную воду на бешеной скорости. Уильям держался за веревочный поручень. Сериза мчалась как сумасшедшая, пробираясь сквозь узкие ручьи прочь от реки, все глубже в болото. Мимо проносились деревья. Если они потерпят крушение, ему придется прыгать в воду. По крайней мере, посадка будет мягкой.
Серый человек вздрогнул и тихо застонал. Сериза настояла на том, чтобы затащить труп охотника на борт, и, глядя на два тела, Уильям не был уверен, кто выглядит более мертвым — охотник или ее кузен.
Уро резко открыл глаза. Уильям опустился рядом с ним на колени. Опухоль распространилась по плечу и по груди. Уильям коснулся пораженной плоти. Твердая, как камень. Если опухоль достигнет шеи Уро, он задохнется. Его собственное тело задушит его.
— Голубая кровь, — произнес серый человек. — Спасибо, что разорвал веревку. Один выстрел из тысячи.
— Большое дело, — ответил Уильям.
Веки Уро снова закрылись. Он задрожал и потерял сознание.
Серизе потребовалось полсекунды, чтобы взглянуть на него. Ее глаза были полны призраков.
Уильям подошел и встал рядом с ней. Ее запах окутал его, и он спокойно наслаждался им.
Ручей сузился, и она уже не могла поддерживать прежнюю скорость. Даже если бы узкий водный путь позволял это, ролпи бы не справилась. Когда она вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, ее бока вздымались, а с губ капала пена. Сериза тоже это заметила и натянула поводья.
У серого человека оставалось мало времени.
— Мы можем пустить кровь, чтобы выпустить яд? — спросил Уильям.
Она покачала головой.
— Я так и знала, что это произойдет. Уро считает, что, поскольку он может самостоятельно поднять небольшую лодку и страшно выглядит, это делает его отличным бойцом. У него нет никакой подготовки. Он не сражается, он дерется. Просто размахивает руками и надеется, что он кого-нибудь ударит.
— Когда дерьмо попадает в вентилятор, грубая сила не уменьшает его.
— Думаешь, я ему этого не говорила?
— Тогда почему ты попросила его забрать тебя?
Сериза стиснула зубы.
— Потому что я идиотка, вот почему. Он хотел быть полезным. Он сидел там, ворчал и стонал о том, что никогда ничего не сможет сделать для семьи, и что если я просто позволю ему прийти и помочь в этот единственный раз, он почувствует принадлежность к семье. Уро приглашают на все семейные торжества. Он всегда желанный гость в главном доме. Он получает часть семейного дохода, как и все остальные. Один из нас навещает его, по крайней мере, раз в месяц. Насколько более принадлежным к семье он может быть? Я должна была просто сказать «нет», но он нажал все нужные кнопки, и теперь он умирает, а на мне нет ни царапины.
Уильям посмотрел ей в лицо. Ее губы сжались в жесткую линию. Ее кожа побледнела, а черты лица заострились. Она почему-то казалась меньше и пахла, как загнанный в угол зверь. Ему хотелось схватить ее и прижать к себе, пока она снова не станет нормальной.
Уильям порылся в своих мыслях, жалея, что не знает, что сказать.