Я люблю тебя.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
СЕРИЗА откинулась на спинку стула, с болью осознавая, что Уильям ждет ее, стоя рядом, как тень. Он, казалось, ничего не хотел, он просто… охранял ее. Это было абсурдно… она была дома, но по какой-то странной причине ей от этого становилось легче.
Напротив нее, прислонившись к стене, расположился Ричард, внимательно наблюдая за Уильямом. Остальные члены семьи были задумчивы. Люди приходили и уходили. Сериза не обращала на них особого внимания.
— Насколько ты силен, Уильям? — спросил Ричард.
— Настолько, насколько это необходимо, — ответил Уильям.
Лицо Ричарда почти ничего не выражало, но она читала выражение его лица с тех пор, как они были детьми, и нашла беспокойство в маленьком изгибе его рта. Что-то в Уильяме глубоко тревожило ее кузена.
Дверь распахнулась, и вошла Игната, вытирая руки полотенцем. Сериза поднялась со стула.
— У Микиты сломано два ребра, — объявила Игната.
— Что насчет тети Пет? — спросил Эриан.
Игната расправила плечи, и Сериза поняла, что все плохо.
— Мама потеряла левый глаз.
Эти слова ударили ее под дых. Сериза откинулась назад. Ей следовало сбросить проклятое тело в реку. Сначала Уро, теперь Микита и тетя Пет. Уро и Микита выздоровеют, но глаз не отрастишь. Ей удалось изуродовать свою тетю на всю жизнь.
Игната стянула полотенце, скручивая его.
— И это еще не конец. Труп был полон микроскопических червей. Когда тело взорвалось, их обоих осыпало обломками костей и разлагающейся тканью. Теперь черви циркулируют в их кровеносной системе. Пока что все они кажутся мертвыми, но я не знаю, надолго ли.
— Прозрачные черви? — На лице Уильяма застыло выражение глубокой сосредоточенности, словно он пытался что-то вспомнить.
— Да, — ответила Игната.
— Паразиты активизируются только тогда, когда температура тела опустится ниже 88,7 градуса по Фаренгейту. Вы знаете, как лечить малярию?
Игната кивнула.
— У нас есть «хлорохин».
— Что это?
— Это один из видов лекарств, которые люди в Сломанном используют, чтобы остановить малярию.
— Дай его им, — сказал Уильям.
Игната поджала губы. Ее взгляд нашел Серизу.
— Сделай это, — сказала Сериза.
Игната повернулась и пошла обратно в комнату.
Сериза взглянула на Уильяма.
— Ты знал, что тело взорвется?
— Нет.
— Но ты знал о червях?
Уильям кивнул.
— Иногда «Рука» запускает их, чтобы враги не могли исследовать изменения тела.
— Почему ты меня не предупредил?
— Моя память так не работает. Если бы ты спросила меня конкретно о червях или о том, заражала ли «Рука» своих агентов паразитами, я бы ответил.
Обычные воспоминания так не работают. Уильям что-то сделал с собой, теперь Сериза была в этом уверена. Он был каким-то образом усилен, как и уроды «Руки». Либо он был одним из них, либо сделал себя таким же, как они, во имя мести.
Сериза пожалела, что не может заглянуть ему в голову. Поскольку это было невозможно, ей придется довольствоваться своими инстинктами, а они говорили ей, что он жаждет мести, жаждет ее, как человек, умирающий от жажды, жаждет глотка воды. Когда он заговорил о Пауке, все его поведение изменилось. Он напрягся, его глаза сосредоточились с хищной настороженностью, его тело было готово, как будто это была сжатая пружина. Она с таким же отчаянием хотела найти своих родителей.
А теперь это стоило ее тете глаза. Как, черт возьми, она должна была жить после этого? Сколько еще ранений потребуется?
Часто ошибайся, но никогда не сомневайся. Правильно.
— Ричард?
— Да?
— У «Руки» есть следопыт. Они могут проследить путь тела вниз по реке. Давай поставим снайперов с нашей стороны охранных камней. Если они появятся, возможно, мы сравняем счет.
— Хорошо. — Ричард повернулся, пронзил Уильяма долгим взглядом и вышел из комнаты, ведя за собой Эриана.
— Ты все еще выигрываешь, — сказал Уильям.
— Уро висит на волоске, моя тетя слепа на один глаз, а у моего двоюродного брата сломаны два ребра.
— Да, но они все еще дышат.
Хорошая точка зрения. Так почему же ей от этого не стало легче?
Появилась Игната с коробкой в руках. Она поставила ее на стол.
— Погрязнешь в ненависти или жалости к себе?
— Сейчас это ненависть к «Руке», — ответила ей Сериза. — Когда я переключусь на жалость к себе, я обязательно дам тебе знать. Надо было выбросить тело за борт.
— О, пожалуйста. — Игната закатила глаза. — Мама всю свою жизнь заигрывала с этим. Я повторяла ей снова и снова: надень чертовы очки. Кальдар украл их специально для нее. Я говорила ей, Микита говорил: мама, надень защитные очки. Но нет, большинство из нас, по-видимому, глупы. Мы ничего не понимаем, а она прекрасно видит, а когда она надевает очки, линзы запотевают…