— Может, сейчас вы так и не считаете, но все изменится. — Щека мужчины дернулась. — Я намерен сорвать покровы с каждой проклятой тайны, которую де Винсенты хранили годами. Я собираюсь сделать такую историю, которую даже твоя семья не сможет замять.
Качая головой, Гейб надел очки.
— Вы мне нравитесь, Росс. Вы знаете, у меня никогда не было с вами проблем. Так что я просто хочу избавиться от всего этого. Но вам стоит придумать что-нибудь получше, потому что это ужасно банально. — Он положил ладонь на дверцу машины. — Вам стоит знать, что вы не первый репортер, который приходит, считая, что сможет вытряхнуть все скелеты из наших шкафов и разоблачить, что вы там хотите разоблачить. И вы будете не последним, кому ничего не удастся.
— Мне всегда все удается, — ответил Росс. — Всегда.
— Все когда-нибудь проигрывают.
Гейб сел за руль.
— Кроме де Винсентов?
— Это вы сказали, не я. — Гейб поднял взгляд на репортера. — Хотите один непрошеный совет? Я бы нашел другую историю для расследования.
— Вы случайно не советуете мне быть осторожнее? — В его голосе звучало странное ликование. — Предупреждаете потому, что люди, которые встают на дороге де Винсентов, пропадают или что похуже?
Гейб ухмыльнулся и повернул ключ зажигания.
— Кажется, нет необходимости говорить вам это. Похоже, вы и сами все знаете.
Никки стояла в центре тихой и стерильной кухни в особняке де Винсентов, говоря себе, что она уже не та маленькая идиотка, которая чуть не утопилась в бассейне шесть лет назад.
И уж точно она не была той девчонкой, которая годами выставляла себя полной дурой, гоняясь за взрослым мужчиной. Поступок, приведший к одной из худших идей в ее жизни.
Никки в своей жизни приняла целый ряд не самых блестящих решений. Отец говорил, что в ней есть что-то дикое, что дочь пошла в бабулю, но она предпочитала обвинять в своем сумасбродстве де Винсентов. У них был действительно странный талант заставлять всех вокруг вытворять безрассудные вещи.
Ее мать заявляла, что большинство неудачных решений Никки проистекает оттого, что у нее доброе сердце.
У девушки была привычка подбирать бездомных и больных кошек, собак, ящериц — тут и там, даже змей, и людей тоже. Она обладала отзывчивым сердцем и ненавидела, когда страдал кто-то, кто был ей дорог, и очень часто ее волновали проблемы незнакомцев.
Вот почему на праздники Никки избегала смотреть телевизор: там всегда крутили разрывающие сердце видео о замерзающих животных или голодающих детях в раздираемых войной странах. Из-за этого она ненавидела канун Нового года и проводила неделю между Рождеством и первым января, слоняясь без дела.
В Никки все еще сохранилось многое от той, кем она была, когда последний раз бродила по этому дому. Она все еще переживала за бездомных животных, поэтому работала волонтером в местном приюте. По-прежнему не могла отвернуться от тех, кто нуждался в помощи, и все еще попадала в нелепые ситуации.
Но безрассудства в ней поубавилось.
С тех пор как она в последний раз была в этом доме перед отъездом в колледж, прошло четыре года. Теперь она вернулась, а тут изменилось все и не изменилось ничего одновременно.
— С тобой все в порядке, дорогая? — спросил папа.
Вопрос вырвал ее из потока собственных мыслей, и она обернулась к отцу, стоящему посреди большой кухни. Боже, папа постарел, и это напугало ее. Никки была поздним ребенком, ей всего двадцать два, и следующие лет пятьдесят своей жизни она хотела бы провести с ними. Девушка знала, что это невозможно. Но прогнала из головы эти мысли.
— Да. Просто… странно быть тут после такого долгого отсутствия. Кухня стала другой.
— Ее переделали несколько лет назад, — ответил он. Похоже, реновировали весь особняк. В конце концов, сколько раз с момента постройки этот дом горел? Никки потеряла счет. Ее отец глубоко вздохнул — четче обозначились морщины у рта. Он казался таким усталым.
— Не знаю, говорил я тебе или нет, но спасибо.
Она отмахнулась.
— Не нужно благодарить меня, па.
— Нет, нужно. — Он подошел к ней. — Ты поступила в колледж, чтобы добиться чего-то большего, чем быть прислугой.
Обидевшись за него, Никки сложила руки на груди и встретила его усталый взгляд.
— Нет ничего плохого в том, чтобы готовить обеды и вести хозяйство. Это хорошая, честная работа, благодаря которой я попала в колледж. Верно, па?
— Мы очень гордимся своим местом. Не пойми меня неправильно, но мы с матерью приложили все усилия, чтобы ты занималась чем-нибудь другим. — Он вздохнул. — Поэтому то, что ты приехала помочь, значит для нас очень много, Николетт.