– Господи! – вырвалось у нее, и тут же рука Майклза напряглась…
– Я хотел твою мать, – нехотя признался он, – ничуть не меньше, чем сейчас хочу тебя, но Рене Монтроуз меня презирала. К тому же я боялся, что она кому-нибудь расскажет о моей встрече с французом, и перед смертью Рене действительно намекнула на такую возможность. Сначала меня это не очень волновало, но затем почему-то ее дочь, то есть ты, неожиданно начала проявлять повышенный интерес к обстоятельствам смерти матери, стала расспрашивать Раштона…
Эсме закусила губу. Расспрашивая Раштона, могла ли она знать, к чему это в конце концов приведет?
– Я никогда не сомневалась, – прошептала она, – что предсмертная записка мамы поддельная, ведь мама никого не любила, кроме папы!
Казалось, слова Эсме разозлили Майклза до крайней степени.
– Записку действительно писала она, – злобно прошипел он, – но под мою диктовку! Ведь я пригрозил ей, что, если она этого не сделает, мне придется убить еще и тебя!
– Вам не нужно было убивать ее, – всхлипнула Эсме. – Она никому не сказала бы…
– Что ты понимаешь, дура?! – прервал ее Майклз. – Я любил ее, а она меня отвергла…
– Замолчи, Майклз! – Голос Йена сделался холодным как сталь. – Твоя игра окончена. Перед тем как войти сюда, я послал своего слугу во дворец, и скоро сюда прибудет целая армия. Так что сдавайся и отпусти девушку!
– Не отпущу!
По тону Майклза Эсме поняла – он действительно скорее умрет, чем отпустит ее.
Уже не отдавая себе отчет в своих действиях, она взмахнула кинжалом, и тот вонзился в бок Майклза. Вскрикнув, торговец отпустил ее, но пистолет по-прежнему оставался в его руке. В следующее мгновение Эсме услышала звук выстрела и затем увидела, как Йен упал… Не теряя ни минуты, она бросилась на Майклза и нанесла ему новый удар – на этот раз в грудь.
Пальцы Майклза разжались, и пистолет с грохотом упал на пол. Эсме поспешила отбросить его ногой, как вдруг Майклз, приподнявшись, ударил ее кулаком в живот. Охнув, Эсме согнулась пополам и выронила кинжал…
Корчась от боли, она все же успела заметить, что рука Майклза уже почти дотянулась до ее кинжала… и тут прогремевший выстрел отбросил негодяя к стене. Упав на спину, Майклз еще некоторое время пытался приподняться, пока наконец не затих окончательно.
Эсме поспешно обернулась к двери, и сердце ее радостно забилось. Йен, слава Богу, был жив – пуля, по-видимому, всего лишь задела его. Пистолет в его руке еще дымился.
– Все кончено, любовь моя! – устало произнес он. – И надеюсь, теперь уже окончательно!
Глава 22
Йен и Эсме неподвижно стояли друг напротив друга в каюте, откуда солдаты-сиамцы только что унесли мертвое тело. Охрана принца прибыла почти сразу же после того, как Майклз был убит, и все, что им оставалось, – это забрать труп. От Йена потребовали дачи официальных показаний, но, когда он пообещал, что непременно сделает это на следующий день, его и Эсме оставили в покое – люди принца, разумеется, отлично знали, что его высочество доверяет лорду Уинтропу и что тот сдержит свое слово.
Пока лорд Уинтроп объяснялся с сиамцами через прибывшего с ними переводчика, Эсме снова и снова прокручивала в голове подробности пережитого ею кошмара. Йен лишь чудом остался жив – и во всем виновата только она, она одна… Не сбеги она так поспешно из дома, у Йена была бы возможность изменить все…
Эсме покосилась на раненую руку своего спасителя, которую тот уже успел перевязать.
– Прости меня… – прошептала она. – Прости, если можешь!
– Простить? – Усмехнувшись, Йен обхватил ее здоровой рукой и притянул к себе. – Но за что? По-моему, стреляла в меня не ты, а Майклз, ты же, напротив, помогла мне уничтожить этого мерзавца…
Эсме подняла на него глаза:
– Если бы я тогда не сбежала от тебя, ничего этого не случилось бы… Такого легкомыслия я никогда себе не прощу!
– Перестань, Эсме, – взгляд Йена сделался серьезным, – если кто и должен здесь просить прощения, так это я. Из-за моей невнимательности ты оказалась втянутой в интриги Чена, и, кроме того, я столько времени упрямо предпочитал верить всем этим сплетням, а не тебе, был слеп и глух к тому, что давно уже поняли все вокруг… Наконец, я оставил тебя одну, хотя знал, что где-то в городе рыщет Майклз, который может сделать с тобой все, что угодно…
Эсме задумалась. Безусловно, Йен в чем-то прав – в случившемся была и его вина.
– Ладно, – вздохнула она и осторожно погладила его по плечу, – будем считать, что мы оба виноваты. – Она помолчала. – Одно мне ясно – ты приходишь ко мне на помощь вот уже третий раз, и к тому же научил меня управляться с кинжалом. Я прощаю тебя, Йен, потому что не могу не простить…
Внезапно их уста слились в долгом поцелуе. Когда же им наконец удалось оторваться друг от друга, в глазах Йена стояла боль.
– Я знаю, что недостоин тебя, любовь моя! – расстроенно проговорил он.
– Я тоже недостойна тебя, – усмехнулась Эсме. – Считай, что мы квиты!
Боль во взгляде Йена сменилась улыбкой, за которой последовал новый поцелуй, еще горячее прежнего…
Эсме прижалась к Йену всем телом, словно желая слиться с ним в одно целое…
– Я ведь так до сих пор и не объяснил тебе, для чего тогда покинул дом… – начал он.
– Не важно, я и так уже все знаю. – Эсме кивнула. – Ты ловил Чена, верно?
– Да, но сначала я пошел разыскивать Годфри…
– Надо полагать, на то у тебя были веские основания! – Эсме уже успела забыть, что тогда стало причиной ее разочарования.
– Да, но не те, о которых ты подумала. Я хотел выпытать у него, кто первый начал распускать эти мерзкие сплетни. Черт побери, надо было мне хотя бы подождать до утра, но мною тогда владели эмоции… и в результате я подверг тебя такой опасности! Разумеется, Годфри все воспринял «в меру, своей испорченности», и этой его проклятой фразе «Расскажешь, как ты уломал эту недотрогу» суждено было сыграть роковую роль… Но и это еще не все… Теперь я должен признаться, что сплетни, пожалуй, не главная причина моей слепоты – просто я не верил в женскую честность и порядочность. Когда-то я встречался с одной особой, на которой едва не женился, и эта женщина во многом была похожа на тебя…
Эсме с любопытством посмотрела на него.
– Да-да, она была такой же независимой и эмоциональной, как и ты, вот только в отличие от тебя в этом мире для нее вообще не было ничего святого…
– Ты хочешь сказать, она изменяла тебе?
– А ты на удивление догадлива! – Йен печально улыбнулся. – Именно это я и имел в виду.
– Но разве я такая? Тебе стоило бы сперва хоть немного узнать меня, а уж потом делать выводы…
– Вот именно, – губы Йена саркастически скривились, – стоило бы… В том-то и дело, что в глубине души я преотлично понимал, какая ты на самом деле, но боялся признать это из упрямства и из глупой гордости. Вот почему, родная, сейчас я говорю тебе: прости, если можешь!
Эсме с нежностью посмотрела на него:
– Я уже сказала тебе, что не могу не простить тебя! – Руки ее принялись ласкать его мускулистую грудь. – Мне только хотелось бы узнать одну вещь…
– Какую, любовь моя?
– Помнится, в тот вечер ты обещал открыть мне что-то и даже сказал, что это изменит все. Что именно ты имел в виду?
– Я полагаю, – лукаво улыбнулся он, – ответ тебе уже известен!
– Да. Но я так хочу услышать его из твоих уст!
Йен прижал ее руку к своей груди.
– Я люблю тебя! – торжественно произнес он. – Люблю так сильно, что даже не могу выразить это словами.
– Я тоже люблю тебя, Йен! – Глаза Эсме просияли. Йен коснулся губами ее шеи, рука его ласкала грудь Эсме, а его слова продолжали звучать в ее ушах волшебным эхом. Весь мир словно исчез для них, и поэтому они не сразу расслышали, как кто-то, поднявшись по сходням, ступил на палубу.
Очнулись они лишь тогда, когда дверь каюты громко хлопнула.