Во время экспедиции “Аполлона-15” я устроил настоящие гонки на подаренном инопланетянами мотоцикле-глайдере с лунным ровером, на котором по лунной поверхности ездили Дэвид Скотт и Джеймс Ирвин. Жаль, что делать это пришлось в режиме невидимости, и Скотт с Ирвином не смогли насладиться всей прелестью первых в истории космонавтики спортивных соревнований на Луне в той же мере, в какой насладился ею я.
К сожалению, во время следующей экспедиции повторить гонку моего глайдера и американского ровера не удалось. Чарльз Дьюк, пилот лунного модуля “Аполлона-16”, так неловко разворачивал свою четырехколесную колымагу, что въехал в борт моему транспортному средству. Единственное, что извиняет американского астронавта, - моя машина была совершенно невидима в оптической части спектра... С глайдера - как с гуся вода, а на хрупком лунном вездеходе отвалилось крыло. Это было самое первое автопроисшествие на лунных дорогах.
Я прожил на Луне три с половиной года. На “Аполлоне-17” прилетел мой сменщик - леший Никанор Дюдюльников, и я стал упаковывать свой не слишком объемный багаж. Через четверо суток после старта с Луны командный модуль космического корабля, на борту которого находились я и трое американских астронавтов, успешно приводнился в водах Тихого океана.
12
На родине меня ждали почет, слава и высокое звание Героя Лукоморского Союза. Ждали встречи в магических трудовых коллективах, дружеские визиты в братские колдовские страны в составе партийных и государственных делегаций, легкие фуршеты и обильные ужины. Я, первый луновой, постоянно был в сфере внимания прессы, радио и телевидения. Со мной кокетничали красивейшие кикиморы, самые обаятельные бабки-ёжки и наисексопильнейшие навки. Партийные и беспартийные деятели из всех районов Лукоморья желали со мной лично познакомиться, выпить по чарочке-другой и строем записывались в друзья.
Я терпел это всеобщее назойливое внимание почти целый год, а потом отправился в ЦК Колдовской партии и в кабинете Морфина Марихуановича Гашишева закатил шумный скандал. Да, я - первый луновой, я понимаю, что существуют общественные обязанности и представительские интересы. Но я не могу разорваться, я не могу быть лишь символом великих достижений колдунизма в деле освоения космоса. Я хочу жить и работать. Я хочу летать...
Нужно отдать должное товарищу Гашишеву, он не был бюрократом и партийным самодуром. Поэтому легко согласился с моими доводами. Общественная нагрузка резко уменьшилась, мне разрешили вернуться к тренировкам в Звездном городке.
Я принял участие в программе “Союз”-“Аполлон” в качестве колдовского пилота “союзной” стороны. Я дважды летал в длительные орбитальные командировки на станции серии “Салют”, отпахал три полугодовых смены на “Мире” и был последним из колдовских существ, покинувших комплекс перед его затоплением в водах Тихого океана. Когда стали строить Международную космическую станцию, я переключился на полеты на американском “шаттле”, занимался обеспечением выхода космонавтов в открытый космос и монтажом на орбите магических структур.
Конечно, годы берут свое. Сегодня в космонавтику пришло много молодых ребят - леших, домовых, водяных. Полным ходом осваивают космос и наши женщины - кикиморы, бабки-ежки и навки. Поговаривают, что вскоре снова начнутся дальние полеты к Луне. Будут экспедиции к Марсу и Венере. Полетят, конечно, молодые магические специалисты, колдуны-космонавты новой формации, но... Но не зря же существует поговорка: старый леший и в буреломе не заблудится.
Там, на межпланетных кораблях, наверняка найдется местечко и для меня, первого лунового. Будет постепенно уменьшаться голубой шарик Земли за бортом летящего к Марсу или Венере космического корабля. И будет разворачиваться впереди широкий звездный путь, у которого нет и не может быть конца.
Лунный дозорный
(сага о лунной любви)
1
Я мучился уже больше часа, но подопытная мышь все никак не хотела заходить внутрь теремка.
- С-скотина! - в сердцах выругался я, сконцентрировал свою магическую сущность и произнес входное колдовское заклинание.
Мышка-норушка в ответ презрительно фыркнула, демонстративно улеглась на бок и стала издевательски покачивать в пространстве длинным хвостиком. Мол, видели мы ваше колдовство, доктор наук Дюдюльников, на конце этого самого хвостика. “Нас, мышей лабораторных, - говорил весь ее вид, - колдовством не проймешь! К нам особый подход нужен!”
Она слегка повела носом в сторону холодильника, который стоял в углу лаборатории. Наверняка ведь сыр учуяла!