Я выпрямился во весь рост и шагнул из-за камней на площадку лунного плаца.
Маршировавшие кратерные девы при моем появлении сбились с шага, замерли на месте, а потом с испуганными криками бросились врассыпную.
- Вас ист дас? - голос стоявшего ко мне спиной существа прозвучал гулко, как будто оно говорило изнутри огромной металлической бочки. - Хальт!
Но кратерные совершенно уже не слушались команд и всей ватагой нырнули в черную тень, под защиту лунных камней.
Незнакомец в странном скафандре, наконец, сообразил, что нечто, испугавшее военизированных девиц, находится у него за спиной, и резко обернулся.
Спереди в его тронутом ржавчиной гермошлеме имелось круглое застекленное окошко, похожее на задраенный иллюминатор. Изнутри стекло было покрыто влажной испариной, и поэтому лицо незнакомца внутри металлического пузыря оказалось совершенно неразличимым.
На груди незнакомца болталась на перекинутой через шею крупной цепочке полукруглая бляха с изображением двух параллельных молний и выдавленной на металле надписью “Анненэрбе”. Еще ниже висел на ремне автомат “шмайсер” рыже-ржавого цвета.
- Здравствуйте, милейший, - как можно более мягко произнес я и сделал шаг вперед. - Разрешите представиться: комендант Луны луновой Никанор Дюдюльников!
Мои слова произвели на незнакомца ошеломляющее впечатление. Он отскочил назад, вскинул ржавый “шмайсер” и направил дуло автомата точно мне в грудь:
- Хальт! Хенде хох!
- Чтоб ты сдох! - в рифму тихо ругнулся я, а в голос вполне миролюбиво сказал:
- Майн намэ ист Никанор Дюдюльников! Ихь бин луновой!
Немецкий язык я никогда не учил - ни в школе, ни самостоятельно. Но после чтения книг о похождениях наших леших и домовых в тылах немецко-фашистских захватчиков в годы Второй мировой войны, в мое сознание намертво впечатались некоторые простейшие немецкие фразы.
Незнакомец пронзительно и гулко взвизгнул внутри своего скафандра и проорал:
- Хенде хох! Доннер веттер!
Дуло “шмайсера” взметнулось вверх и длинная очередь быстрыми искрами прорезала пространство над моей головой.
- Нихт шиссен! - испуганно завопил я. - Гитлер капут!
Фраза о “капуте” для Гитлера оказалась не совсем удачной. “Шмайсер” немедленно развернулся точно мне в грудь. Я резко рванулся вправо за секунду до того, как автоматная очередь пронзила то место, где я только что находился.
- Руссише швайн! - субъект в скафандре продолжал вопить. - Хенде хох!
Черный зрачок дула “шмайсера” снова смотрел на меня.
- Хорошо, хорошо! - поспешно произнес я и начал медленно поднимать руки. - Йа, йа, яволь!
- Дойчланд юбер алес! - рявкнул незнакомец. -Фюрер юбер алес! Ферштейн?!
В моей голове молнией мелькнула спасительная мысль.
- Хайль! - во все горло гаркнул я и резко выбросил вперед и вверх правую руку.
Политическая дрессировка сыграла с незнакомцем в нелепом скафандре дурную шутку. В ответ на мое “хайль” он щелкнул каблуками и тоже взметнул вверх правую руку в нацистском салюте:
- Зиг хайль!
При этом ему, конечно, пришлось выпустить рукоять “шмайсера” из правой руки. Что мне и нужно было.
Одним мощным прыжком я рванулся вперед. Фриц в скафандре не успел среагировать на мое движение, и я, перехватив ремень автомата, резко дернул “шмайсер” вниз. Незнакомец вынужден был наклонить голову, и мне не оставалось ничего другого как со всей силы опустить кулак на его закрытый гермошлемом затылок. Удар был силен, и даже металл скафандра не спас моего визави. Его тело напряглось, затем обмякло, и незнакомец плавно сложился прямо к моим ногам.
Я тщательно скрутил его руки и ноги мотком фала, который постоянно таскал в кармане своего скафандра, подобрал “шмайсер” и петлями прошелся по округе. Кратерные девицы в униформе растворились где-то среди лунных просторов, а больше никаких “солдат фюрера” я поблизости не обнаружил.
Я вернулся к глайдеру, подогнал его к месту схватки и погрузил на грузовую платформу безжизненное тело субъекта в странном скафандре. Потом, широко петляя, еще несколько раз пролетел над районом, в котором нашел “Луноход” и самодельный лунный плац. Мои старания не пропали даром. В одном из кратеров неподалеку обнаружился покрытый слоем окалины и ржавчиной большой металлический ящик со скругленными углами. На нем тоже имелась надпись “Анненербэ”, и поэтому принадлежность этого предмета лежавшему на дне моего глайдера незнакомцу не вызывала никаких сомнений. Ящик я решил тоже прихватить с собой: не хотелось, чтобы в будущем кто-нибудь из людей нашел бы на Луне какой-то нацистский артефакт. В человеческом мире и без лунных сюрпризов хватает тайн и проблем.