Я вкратце объяснил ему суть дела.
- Огурец как огурец, - шеф взял хотенец и изогнул полные губы в недоверчивой ухмылке. - Разве что розовый, твердый и без черенка. Хорошо, оставляй, я разберусь. На следующей неделе зайдешь.
Но зайти на следующей неделе к нему я не смог.
Уже в понедельник шефа назначили замдиректора института, присвоив докторскую степень: без защиты диссертации, по итогам каких-то особо секретных научных работ, о существовании которых никто и не подозревал.
В приемной перед его кабинетом теперь сидит сексапильная стервозно-красивая секретарша с четкой установкой никого не допускать “к телу” Федора Ивановича и не беспокоить его по пустякам.
В курилках нашего института сложилось общее мнение, что мой бывший шеф неким волшебным образом таки прошел шестьдесят восьмой уровень “Сталкера”.
4
Четвертой попытке презентовать свое открытие я смело придал городские масштабы. Я записался на прием к мэру нашего города, чтобы при личной встрече вручить ему розовый огурец хотенца. Мэру предстояли перевыборы на пятый срок, и он неожиданно сделался открытым и доступным для избирателей.
- Будем считать это вашим взносом в мой предвыборный фонд, уважаемый Ферапонт Идальгович, -мэр блеснул безупречной “голливудской” улыбкой, принимая от меня продолговатый розовый плод хотелки. - Этот подарок, товарищ Приморейкин, очень символично отражает фаллическую сущность взаимоотношений между властью и народом...
Он принялся с жаром и энтузиазмом излагать мне свою предвыборную программу: наш районный центр с тридцатитысячным населением станет городом цветочных клумб, парков и фонтанов, начнется массированное жилищное строительство, прольется золотой дождь иноземных инвестиций и под площадями и улицами будет проложена первая ветка метрополитена.
Я вышел от мэра, вдохновленный на новые научные дерзания и окрыленный светлыми перспективами родного города.
Мэр с блеском прошел избирательную кампанию и был избран на пятый срок.
После выборов на оппозиционных сайтах в интернете вдруг всплыла информация, что у нашего градоначальника появились квартиры в Брюсселе, Лондоне и Париже, шикарные виллы в Ницце и на Канарских островах, огромный дом в Куршевеле.
Журнал “Форбс” ни с того, ни с сего включил нашего мэра в десятку самых богатых людей планеты.
А из самой мэрии через месяц после выборов на мой адрес пришла странная отписка: “Ваша просьба от такого-то числа и за таким-то номером будет удовлетворена в четвертом квартале будущего года при наличии бюджетного финансирования”. И чья-то неразборчивая закорючка вместо подписи.
5
Я понял, что уровень городского руководителя явно мал для адекватного восприятия открытия всемирно-глобального масштаба, и написал письмо с изложением своего научного достижения председателю парламента нашего края. Спикер всегда казался мне неким интеллектуалом на фоне простых народных лиц наших государственных чиновников. А сам хотенец я отправил посылкой с уведомлением о вручении адресату.
Уж и не знаю, к кому из референтов председателя краевого парламента попали мои письмо и посылка, но до нужного адресата они все-таки дошли.
Не прошло и семи дней, как Америка за сущие гроши вернула России Аляску. Аляска немедленно вошла в состав нашего края в качестве автономного Северо-американского района.
Рейтинг спикера вдруг попер вверх как на дрожжах и к концу месяца достиг стопроцентной отметки народной поддержки в масштабах всей страны.
Совершенно неожиданно председателя нашего местного парламента по совместительству избрали Генеральным секретарем Организации Объединенных наций. В мировом политическом бомонде стали шушукаться, что новый Генсек всерьез собирается учредить пост Президента Земли и успешно на него пробаллотироваться.
Я написал пространное письмо новому руководителю ООН с подробным разъяснением причин случившихся с ним метаморфоз. Несколько дней спустя моей жене кто-то позвонил и приятным голосом с легким английским акцентом вежливо поинтересовался, давно ли я снялся с психиатрического учета. Осчастливленная происшедшими со мной переменами, супруга не менее вежливо ответила, что среди психов я сроду не значился, а если когда-то тайно и состоял на учете в какой-нибудь “душевной” больничке, то к настоящему времени уже полностью и окончательно излечился и в быту проявляю себя, как любящий муж и хороший семьянин. На другом конце телефонного провода неопределенно хмыкнули, и не проронив больше ни слова, положили трубку.