- Сын мой, - я растягиваю губы в улыбке, -Верховная Священная Конгрегация Римской и Вселенской Инквизиции всегда живо интересовалась последними достижениями науки.
“ .И сожженный в прошлом году на площади Цветов в Риме еретик Джордано Бруно - лучшее тому подтверждение”, - ехидно добавляю я про себя.
- К тому же поручение встретиться с вами я получил из уст самого Папы Римского Климента Восьмого, - заканчиваю вслух, уважительно склоняя голову.
- Я взял на себя смелость обратиться с письмом к Понтифику, ибо мои научные изыскания открыли новые божественные сущности, - на бледных щеках Бовэ начинает проступать румянец. Чувствуется, что астроном постепенно справляется с волнением.
- Хорошо, что ваше письмо попало именно ко мне, -говорю я как можно более дружелюбно и поясняю:
- Я не люблю бумажную канитель и долгую переписку. Согласитесь, много интереснее своими глазами увидеть те чудеса, которые дарованы нам деяниями Божьими. Всего неделя пути - и вот я у вас, в Париже.
Я окидываю взглядом обсерваторию. Тяжелые шкафы с книгами вдоль стен, столы, на которых громоздятся глобусные часы и трикветрумы, гелиометры и азимутальные квадранты, армиллярные сферы и секстанты - обычное научное барахло. Правда, в обсерватории Клаудиуса Титуса Бовэ его необычайно много.
Высокие окна с чисто вымытыми стеклами, винтовая лестница круто уходит вверх. Там, почти у самого потолка, опирающийся на деревянные леса настил. Ага, вот это уже интересно! На настиле я замечаю две металлические трубы на треножниках: одна длинная и тонкая, а вторая - наоборот, толстая и короткая, с маленькой боковой трубочкой на боку. Неужели...
Клаудиус Титус Бовэ прослеживает за моим взглядом и смущенно кашляет:
- Святой отец, это.
- Не трудитесь давать объяснения, сын мой, - я останавливаю его жестом. Времени в моем распоряжении мало, еще только не хватает, чтобы Бовэ начал сейчас нудно и длинно объяснять мне совершенно очевидные вещи. - Я попробую догадаться сам. Это, видимо, те самые научные приборы, которые вы описали в письме к Папе?
- Да, святой отец, это мои изобретения, - в его голосе звучат нотки гордости и торжества. - Длинная труба - это устройство, основанное на принципе прямой видимости объекта. Я назвал этот прибор линзоскопом. А в короткой трубе изображение образуется путем преломления лучей света зеркалами. Она названа мной зеркалоскопом.
Однако этот Бовэ и в самом деле продвинулся далеко. Недопустимо далеко.
- И что же вы увидели в этих трубах, когда направили их на небо? - интересуюсь я. На моих устах по-прежнему доброжелательная улыбка.
- В это трудно поверить, святой отец, но небо, планеты и звезды - совсем не такие, какими мы, люди, представляли их до сих пор! - горячо и восторженно произносит астроном. - Если бы сейчас была ночь, я бы непременно показал вам...
- Давайте пока ограничимся вашим рассказом, сын мой, - я снова останавливаю его. Время, время торопит! -Ночь впереди, и мы с вами еще сможем насладиться картинами всех прелестей Божественного Мироздания. Сейчас же просто расскажите мне, что вы увидели там, наверху, на пажитях небесных.
- Я знаю, в это трудно поверить, но - клянусь - все, что я сейчас скажу, - правда.
Бовэ делает долгую паузу, собираясь с духом, и, наконец, начинает:
- Святой отец, планета Венера - это не звезда, а маленький шар. И она окружена прозрачной оболочкой, похожей на дым.
- Вы увидели это, когда Венера проходила по диску Солнца?
Удивление в его глазах - безмерно:
- Святой отец, но откуда вы знаете.
- Сын мой, я уже говорил вам, что святой инквизиции известно многое, - я дружески похлопываю его по плечу. - Продолжайте, что вы еще наблюдали на небе?
- У Марса есть спутники. Две маленькие планетки.
- Такие же, как и наша Луна, - киваю я. - Но только намного меньше.
- Да, - потрясенно шепчет он. - Значит, и это вам известно.
- Говорите, что вы еще обнаружили, сын мой, -тороплю его я. Времени у меня уже в обрез. - Другие планеты вы тоже наблюдали?
Он молча кивает, не отводя от меня расширенных глаз.
- Сколько спутников вы нашли у Юпитера?
- Четыре, - Бовэ нервно облизывает губы. - И еще кольцо у Сатурна.
- Что еще?
- Я видел несколько малых планет между Марсом и Юпитером...
- Сколько?
- Пять. Или шесть, - быстрым движением руки он смахивает каплю пота с виска. - И еще есть седьмая планета. Там, за Сатурном.